Сотник Лонгин

Кассий издали заметил приближение неприятеля и приказал выдвинуться вперед отрядам лучников. Зазвучала труба, и перед строем растянулись цепью пехотинцы, которые натягивали тугие тетивы боевых луков. В небо взметнулась туча стрел, падая на врагов смертоносным дождем. Но когорта Антония по команде трибуна:«Testudinem formate!» (лат. ‘Построение черепахой!’), – замедлила ход, – сомкнули щиты первые шеренги, а вторые и следующие – подняли щиты вверх, над головами. Стрелы, выпущенные лучниками Кассия, не нанесли вреда воинам Антония, которые под защитою прочных щитов скутумов продолжили движение в плотно сомкнутом строю, приближаясь к расположению легиона Луция Кассия.

В это время началась атака правого крыла Валерия Мессалы, – его легионерам не терпелось ввязаться в драку, и они, не дождавшись команды, издали боевой клич и ринулись на врага. Брут не счел нужным мешать воинскому порыву, напротив, поддержал Мессалу еще двумя легионами, и сам во главе конной алы, прикрывая наступление с правого фланга, устремился вперед…

Луций Кассий видел приближающегося врага, и его сердце прыгало в груди, волнуемое сладостной истомою.

«Наконец-то, этот день настал, – восторженно думал юноша. – День моего прославления!»

Когда враг подошел на достаточно близкое расстояние, он поднял руку вверх. Тотчас округу огласил бодрый звук трубы, и воины легиона двинулись навстречу неприятелю, медленно идущему в сомкнутом строю. В «черепаху» полетели тяжелые копья-пилумы, которые втыкались в щиты, застревая в них.

Воины из легиона Луция Кассия после первого броска, обнажив мечи, тотчас выставили вперед щиты, ожидая ответа, и он не заставил себя долго ждать. Метнув свои копья и бросая ставшие бесполезными громоздкие щиты, воины Антония с обнаженными мечами устремились вперед. Легионеры сошлись в рукопашной…

Луций Кассий глядел на серебряного орла своего легиона, который парил над полем битвы, до него доносились ожесточенные крики, удары мечей, он видел искаженные злобою лица солдат, своих и чужих, павших воинов, истекающих кровью. Лезвие гладиуса скользнуло по шее, из которой хлынул кровавый фонтан, – легионер, у которого навсегда отпечатался ужас в глазах, медленно опустился на землю, рядом с ним через мгновение рухнул другой – вражеский кинжал, прорвав кольчужный доспех, по рукоять вошел в его грудь. Струйка крови брызнула изо рта третьего легионера. Вскоре все смешалось на поле боя, и Луций уже не знал наверняка, где его человек, а где неприятель.

Тем временем, на правом крыле воины Мессалы обрушились на легионы Октавиана с таким рвением и упорством, что те вскоре не выдержали напора и попятились назад, а затем и вовсе обратились в паническое бегство, пытаясь спастись за стенами военного лагеря. Однако в отверстые ворота ворвался конный разъезд. Всадники кавалерийской турмы, рубя на скаку врагов длинными мечами, носились по лагерю, и вдруг заметили, как рабы в спешке уносят чей-то паланкин. «Это носилки Октавиана», – решили воины и метнули ему вдогонку дротики. Вскоре Мессала, запыхавшийся, на своем коне примчался к Бруту и порадовал его новостью: «Victoria! Caesar убит!»

Впрочем, вскоре выяснилось, что Октавиан выскользнул из западни. Его врач накануне увидел сон и так напугал им впечатлительного юношу, что тот, ощутив внезапный прилив сил, самостоятельно оседлал коня и до рассвета бежал из лагеря, который теперь воины Брута, – вместо того, чтобы довершить разгром неприятеля, – принялись безудержно грабить…

Антония тоже никто не видел, даже поговаривали, будто он в страхе укрылся на болоте, но это была лишь доля правды. На самом деле, пока когорта ветеранов Цезаря сражалась одна с целым легионом Луция Кассия, Марк Антоний незаметно вел свой легион в тыл неприятеля. Они шли той дорожкой, что была в тайне от врага проложена посреди болота, заросшего высоким тростником, который теперь скрывал их из виду. И вскоре оказались возле неприятельского лагеря. Перебив немногочисленную охрану, воины Антония подожгли палатки, – первым пал шатер главнокомандующего Гая Кассия, который возвышался над лагерем. Это было начало конца…

Легионы Кассия, увидев воинов врага, зашедших с тыла, заметили, что лагерь их взят. Вернулся прежний суеверный страх, который быстро превратился в панический ужас. Стройные ряды дрогнули и подались назад.

Луций Кассий не понимал, что происходит, он метался на коне, пытаясь задержать своих бегущих солдат, но тщетно… Копье внезапно ударило его и сбило с ног, – он вывалился из седла и больно ушибся, но тотчас вскочил на ноги, сорвав с себя пробитый доспех, который в тот миг спас ему жизнь. Мимо него опрометью пробежал знаменосец, потрясая орлом легиона. Выхватив орла из рук бегущего, Луций Кассий воскликнул: «За республику!» – и бросился вперед…

Гай Кассий с немногими сопровождающими отступил к Филиппам и поднялся на холм, с которого открывался широкий вид на равнину. Римлянин был глубоко подавлен неудачей. Он с тревогой вглядывался вдаль, но столб пыли, поднятый бегущей конницей, препятствовал обзору.