Сотник Лонгин

Этот грек был единственным человеком, который льстивыми речами и обнадеживающими предсказаниями снискал расположение у затворника Тиберия. Вот и теперь эти двое прогуливались по берегу моря, и римлянин с увлечением рассказывал своему приятелю о необыкновенных знамениях последних дней:

– Накануне я переодевался и вдруг чистая, стиранная фулониками туника вспыхнула на мне. Я скинул ее с себя, чтобы потушить пламя. Глядь – огонь потух сам собой. Я тотчас смекнул, что к чему, – это было видение. А сегодня утром на крышу моей хижины сел орел. Раб, который прислуживает мне, говорит, что отродясь не видывал орлов на острове… Что скажешь, Фрасилл? О чем вещают твои звезды?

– Это добрые знамения! – восклицал звездочет. – Ночью я еще раз сделал расчеты. Все сходится. Гороскоп, который я составлял для тебя, подтверждается. Тебе, мой государь, уготована великая судьба. Ты будешь править! Фортуна вскоре улыбнется тебе. И добрые известия придут из Рима…

Не успел он окончить свою пространную речь, как на горизонте показались паруса. Тиберий, издали завидев корабль, внезапно бросился бежать и проворно, как горный козел, взобрался на вершину высокого утеса, чтобы разглядеть принадлежность судна. Да. Все так. Корабль был явно римским. Он понял это по парусам, а по пышности убранства можно было б заключить, что хозяин судна – человек весьма знатный. Вскоре Тиберий различил значок Кесаря, который трепетал на ветру…

Вслед за Тиберием на крутой утес вскарабкался и звездочет Фрасилл. Он отдышался и проговорил торжествующе:

– Я же говорил, мой государь. Этот корабль везет добрые известия.

Тиберий был бледен и не удостоил вниманием слова предсказателя. От волнения он ногтями до крови расцарапал прыщавое лицо свое. Его душа в этот миг металась, охваченная паникой. В его мыслях царила полная неразбериха.

«На этом судне плывут люди Кесаря, – думал он. – Скоро они будут тут! Да, он послал убийц за мной. Что делать? Куда бежать? В горы? В горы надо уходить. Дальше, вглубь острова. Там спасение… Где мой меч? А этот человек… – он взглянул на ликующего Фрасилла совершенно безумными глазами. – Он слишком много знает про меня. Я сам делился с ним своими мечтами. Он выдаст меня! Я должен убить его, пока он не погубил меня…»

Тиберий вдруг проговорил неестественно ласковым голосом:

– Я всегда знал, что ты великий астролог и предсказатель. Сделай милость, любезный мой друг, скажи, что знаешь ты о своем собственном будущем?

Фрасилл, который стоял у самого края обрыва, взглянул в глаза Тиберия, пылающие адским пламенем, перепугался не на шутку и воскликнул в ужасе:

– Мне угрожает великая опасность! Но я должен предупредить тебя, мой государь. Когда меня не станет, ты лишь на несколько дней переживешь меня…

Тиберий изменился в лице, отвернулся в сторону и сделал несколько глубоких вдохов. Легкий ветерок привел в порядок его мысли, – он обо всем еще раз подумал и обернулся к астрологу уже с прежней улыбкой на губах.

– Пойдем встречать гостей из Рима, мой милый Фрасилл, – сказал Тиберий и бросился вниз по крутому склону утеса. Фрасилл с опаской взглянул туда, где о скалы бились морские волны, перевел дух и осторожно последовал за ним. Впереди возвышались городские стены, над которыми поднимались величественные беломраморные храмы акрополя…

По шумной торговой улице, пестрящей лавками, Тиберий и его спутник вышли к городской пристани. Тем временем, римский корабль со спущенными парусами уже входил в гавань между двумя мраморными столбами, на которых громоздилось то, что осталось от гигантского Колосса Родосского – бронзовые ноги статуи, во время землетрясения разломанной по линии колен. В порту, сплошь набитом торговыми судами, заметив судно с имперским штандартом, тотчас засуетились. Вскоре освободилось место у причала, и римский корабль, развернувшись кормой к берегу, пришвартовался.

Тиберий стоял на пристани и от волнения продолжал сдирать свои прыщи. Его лицо, обычно приятное на вид, теперь было изуродовано красными пятнами и кровоподтеками. Наконец, с корабля перекинули трап, по которому на берег спустился человек в пурпурном плаще трибуна преторианской когорты в сопровождении нескольких солдат, – на их щитах чернели скорпионы. Тиберий мертвецки побледнел, и ужас, который он испытал давеча на вершине утеса, охватил его с удвоенной силой. В тот миг на человека, который вскоре будет решать судьбы мира, было жалко смотреть. Он дрожал как осиновый лист. Грохот солдатских сапог, словно шаги смерти, заставлял трепетать его сердце. Перед его глазами были красные преторианские щиты, с которых вдруг сорвались скорпионы. Черные скорпионы с огромными клешнями и изогнутыми хвостами, таящими смертоносное жало поползли прямо к его ногам…

Тиберий зажмурился и, когда снова открыл глаза, увидел перед собой рослого преторианского трибуна, который весело смотрел на него: