Сотниковцы. История партизанского отряда

На другой день нескольких ребят из нашего взвода, включая и меня, пригласил к себе на беседу Алексей Иванович Сотников, который был назначен командиром партизанского отряда, формируемого из числа бойцов и командиров нашего истребительного батальона № 212. Когда подошла моя очередь, я вошел в кабинет и доложил:

– Боец Крюков по вашему приказанию прибыл.

Сотников, улыбнувшись, заметил:

– Ну, во-первых, я не приказывал, а пригласил вас – в соответствии с вашей просьбой о зачислении в партизанский отряд. Во-вторых, расскажите немного о себе.

Мы разговаривали примерно полчаса. Алексей Иванович расспрашивал обо всем – как я учусь, чем увлекаюсь, насколько глубоко мы изучали военное дело, каким видом спорта я занимался, даже поинтересовался, чем я недавно болел. Я рассказал про своих родных, о том, что у меня в Ленинграде есть сестра – тоже студентка нашего института, но сейчас она работает на «Красном треугольнике». В конце беседы Сотников серьезным тоном сказал:

– Прошу вас уяснить, что вступление в партизанский отряд – дело сугубо добровольное. Никто вас к этому не принуждает. Только если вы сами этого желаете.

Я сразу же ответил:

– Да, сам желаю.

– В таком случае передайте старшине, чтобы он выписал вам увольнительную на сутки, а вы сходите к сестре и посоветуетесь с ней о своем вступлении в партизанский отряд. И в зависимости от того, что скажет вам сестра, мы и будем принимать окончательное решение.

Я растерялся.

– Но ведь моя сестра младше меня на целых шесть лет. К тому же она никак не будет противиться моему решению пойти в партизаны, я в этом уверен.

– Не имеет значения, кто старше, кто младше. Просто вы должны с ней посоветоваться. Так решено, до свидания.

Недоумевая, я вышел от Сотникова и направился к себе в казарму. Там ко мне сразу же подошли мои товарищи по взводу Саша Уваров, Леша Рыжов и Ваня Ковенькин, которые тоже подали заявление о зачислении в партизанский отряд.

Леша спросил:

– Ну как, Федя, положительно?

– Да не совсем, командир сказал пойти к сестре посоветоваться – вступать мне в отряд или нет, как будто я сам за себя не могу решить.

В разговор вступил Саша Уваров, он был старше нас.

– Ну, знаешь, сам должен понимать… Конечно надо посоветоваться с родными. Давай валяй к старшине за увольнительной. И потом к сестре. А то когда еще мы вернемся в Ленинград. Все ж таки в тыл к фашистам пойдем, а не к теще на блины.

Получив увольнительную, я пешком отправился на Васильевский остров, в общежитие нашего института, где жила Надя. Шел я медленно, часто останавливаясь и отдыхая. Но, тем не менее, через час с небольшим я уже сидел у девчат в 314-й комнате и грелся у буржуйки. Печку топили книгами и тетрадями. И вот что интересно. Шел уже седьмой месяц войны, и конца ее не было видно, но девчата, прежде чем бросить в печку ту или иную тетрадь или книжку, внимательно перелистывали ее, иногда откладывали, брали другую, третью – решали, жечь или нет, вдруг скоро понадобится для учебы…

Когда я рассказал Наде и девчатам о том, что собираюсь вступить в партизанский отряд, они оживились, стали тормошить меня, наперебой обо всем расспрашивали, говорили, что, должно быть, это очень интересно – быть партизаном. Сестра, как я и предполагал, была не против моего вступления в отряд. Только попросила, как станет известно о дне нашей отправки на фронт, сразу же сообщить ей.

Справка ДСП

Попив кипятку, мы не раздеваясь легли спать – в комнате было очень холодно. Утром, при свете, я получше рассмотрел наше общежитие. Каким же оно стало… Почти во всех комнатах окна были заколочены, а в нижние проемы на улицу выведены трубы от буржуек. Потолки из белых превратились в серые. Паркетные полы грязные. Понятно, что людям не до того, чтобы наводить порядок, все настолько слабы, что выполняют минимум движений, берегут силы.

Возвращался я опять пешком, ни трамваи, ни троллейбусы не ходили. Придя на Фонтанку, я сразу же сообщил Алексею Ивановичу о том, что переговорил с сестрой. Он сказал, что окончательное решение о моем зачислении будет принимать командование отряда завтра.

Чуть ли не у половины бойцов нашего будущего отряда были родственники в Ленинграде, и они тоже ходили в увольнение домой, чтобы посоветоваться. Потом мы обменялись результатами этих «переговоров», и, надо отметить, не было ни одного случая, чтобы у кого-то родственники были против.

Феодосий Александрович Крюков

И вот 28 декабря 1941 года мы, получив соответствующие документы, направились на улицу Декабристов, 35, в здание Института физкультуры имени Лесгафта, где был городской сборный пункт сформированных партизанских отрядов.

Кавголово