Сотовый

Она подумала, что ее ужаса ему недостаточно и он пришел наказать, но испугаться еще больше было выше ее сил. Здесь не было выхода, некуда было бежать, ничего нельзя было сделать. Она услышала тонкий голосок, умоляющий, упрашивающий отпустить, на любых условиях:

— Нет, пожалуйста…

Он отступил, готовясь к удару. Теперь ее голос еле звучал, но она по-прежнему слышала его:

— Нет! Нет! Подождите!

Удар заставил дрогнуть дом. «Ну, может, не весь дом, но точно весь чердак», — пронеслась шальная мысль. Пол и крыша продолжали сотрясаться. Она поразилась тому, что может думать, ведь этот ублюдок только что вышиб ей мозги жуткой болванкой.

Последнее, что она видела перед тем, как зажмуриться и закрыть лицо руками, была железная башка кувалды, летящая сквозь мутную пыль к ее голове.

Очень медленно Джессика убрала руки и открыла глаза. Осколки валялись рядом с ней повсюду, но это были не куски ее черепа.

С изумлением смотрела на пластиковые останки старого телефона с круглым циферблатом, который раньше стоял на деревянной балке над ее головой. Пыталась смириться с тем, что все еще жива, а ее похититель уходит со страшным инструментом с чердака. Не было сил осознать все, что случилось за последнее время. Он просто ушел, оставив ее в грязи, пыли и темноте, захлопнув дверь так, что чердак снова задребезжал. Он продолжал качаться очень долго.

Через некоторое время поняла, что помещение между потолком и крышей тут ни при чем — это она сама трясется, как ненормальная, и тогда Джессика тихонько заплакала. Слезы, бегущие по щекам, остро обожгли поврежденное лицо, и это была последняя капля — силы Джессики Мартин иссякли.

— Что… происходит… черт возьми? — прошептала она в темноту.

Темнота поглотила ее слова.

Глава вторая

На пирсе Санта-Моники можно найти немерено способов убить время, большинство из которых предназначены для тех, кто не хочет заниматься чем-то конкретным. Хотя обитателям пирса так не кажется — для них оно проведено с несомненной пользой. Особенно летом, когда мир кругом замирает, берет отпуск и дни на причале похожи, как две капли морской воды.

В это было легко поверить. Любое движение здесь вызывало оторопь и даже небольшой шок у каждого завсегдатая, нежившегося в теплых солнечных лучах. Весь мир, который не хотел остановиться и замереть, ехал дальше без них.

Несмотря на то что Райан Хьюит относился к иному типу людей, он хорошо себе представлял, как можно впасть в такую вялотекущую, вроде спячки, жизнь, и ему этого совсем не хотелось. Да и вряд ли это могло бы с ним случиться.

В какой-то период он начисто потерял вкус к подобному времяпрепровождению на пирсе или еще где бы то ни было. Подобные люди стали определенно раздражать его, их стиль жизни не мог привнести в его жизнь ничего нового. Он противился даже думать об этом сонном царстве, но вот это как раз не получалось.

Райан не мог толком понять, по-настоящему он хочет перестать думать об этом или нет, несмотря на расслабляющее действие мыслей. Потому как если он окончательно выкинет их из головы, то он выкинет из головы и Хлоэ. Но не думать о Хлоэ еще хуже, чем думать о ней все время. Значительно хуже.

Конечно, появление на пирсе в компании со старым добрым Чадом не поможет, и Райан знал это. Как и то, что вся эта беззаботная атмосфера, солнечный свет, свежий воздух, поездки, люди — в общем, вся та дрянь, которая должна была вдохновлять его, хотя бы временно, — все это сильно раздражало.

Объяснения этому долго искать не надо: сам пирс раздражал его. Не портовое сооружение, а время, которое он там провел. Прочие же не испытывали никакого дискомфорта и наслаждались перерывом в их работе. Для Райана и Чада пирс стал рутиной. Для Райана, который еще до разрыва с Хлоэ уже мучился бездельем, бесцельно перемещаясь туда и обратно, это было просто невыносимо.

Его друг Чад любил поболтать и в каждое предложение вставлял слово «чувак». Лучший друг Райана, он не противоречил ему, но приводил неопровержимые доказательства, что все прибыли на пирс, чтобы участвовать во всемирной «тусовке» чуваков. «Ergo», — «следовательно» (единственное латинское слово, которое знал старый добрый Чад), гулянка по пирсу не может быть бесцельной. «Чувак».

И вот Райану, когда он вместе с Чадом стоял в зале игровых автоматов, уже не в первый раз пришла в голову мысль, что жизнь была бы намного проще, если бы он смог позаимствовать часть беззаботности и легкомыслия своего друга. Однако сделать это было сложно. Одна из самых главных причин заключалась в том, что старый добрый Чад делал прямо сейчас.

Райан не отрицал, что сам вливал в видеоигры тучу времени и денег, больше, чем мог себе позволить. Он не пытался критиковать поведение Чада, наблюдавшего за игрой.

Старый и добрый Чад не согласился бы с ним, сказав, что в наблюдении за чужой игрой нет ничего плохого, особенно такой интересной и сложной, как «Поглотитель Душ», пройденной ими уже по два раза.