Сотрудник агентства "Континенталь"

Пол был твердый, неудобный и сырой. От осколка лампочки у меня был порез на голове, и я не знал, сильно ли шла кровь. Я думал о слепом, который ищет в темной комнате «черную шляпу, которой там нет», и представлял, как он должен чувствовать себя.

С шумом опрокинулся ящик или бочонок снесенный Зумвальтом, который вылез из своего укрытия, где он, без сомнения, и ждал моего визита в подвал.

На некоторое время все стихло. А потом я услышал, как он осторожно двинулся в сторону. Без всякого предупреждения его пистолет выстрелил два раза, и пули ударили в перегородку у моих ног.

Снова тишина, я обнаружил, что я весь вспотел. Я слышал его дыхание, но не мог определить, был ли он совсем рядом или это он так громко дышал.

Мягкое скользящее шуршание по грязному полу! Я представил, как он ползет на четвереньках, в выставленной руке держа пистолет, готовый плюнуть огнем, как только коснется дулом чего-либо мягкого. Я болезненно ощутил свою комплекцию. Я широк в талии; и там, в темноте мне казалось, что пузо должно достигать почти до потолка – эту мишень пуля не миновала бы.

Я протянул руки в его направлении и так застыл. Если он коснется их, у меня первого будет шанс.

Он громко вздохнул, и стал дышать ртом, стараясь не делать сильных вдохов и выдохов, чтоб не шуметь.

Появился он внезапно.

Его волосы коснулись пальцев моей левой руки. Я ухватил их, и со всей силы дернул голову к себе, послав вперед правый кулак. Я вложил в этот удар всю свою силу, моя щека была обожжена, и я знал, что его пистолет куда-то отлетел.

Он скорчился, и я снова ударил его.

Потом я сел на него верхом, поискал фонариком его пистолет. Нашел его, зажал в руке и встал.

Когда его голова прояснилась, я вытащил его в переднюю часть подвала и занялся поисками лампочки взамен разбитой.

– Теперь выкопай это, – приказал я ему.

Это был не самый лучший способ выразить свою мысль. Я сам не совсем точно знал, чего хотел, или что он будет делать, за исключением того, что выбор места, где он сделал на меня засаду, не мог быть случайным.

– Выкапывай сам, если хочешь, – прорычал он.

– Ладно, – сказал я, – я займусь этим, но у меня не будет времени связывать тебя. Так что если мне придется копать, то я просто сперва вырублю тебя, и будешь лежать спокойно пока все не кончится.

Измазанный кровью, землей и потом я имел вид способного на все человека, поэтому когда я подступил к нему со сжатыми кулаками, он сдался.

Из-за кучи досок он достал мотыгу, сдвинул в сторону бочки и принялся копать.

Когда показалась рука – рука человека, где не налипла земля, имела желтоватый цвет – я остановил его.

Он нашел «это», и у меня был слишком слабый желудок, чтоб смотреть на то, что пролежало три недели во влажной земле...

В ходе судебного разбирательства Лестер Зумвальт признал, что он убил своего компаньона в целях самозащиты.

Зумвальт показал, что он завладел облигациями Горама в тщетной попытке вернуть потери от игры на бирже; и что Рэтбоун, который сам намеревался похитить их и вывезти вместе с миссис Эрншо в Центральную Америку, когда пошел в хранилище, и не нашел их в сейфе, то он обвинил Зумвальта в краже.

В это время Зумвальт не подозревал о нечестных намерениях партнера и обещал вернуть облигации на место. Они пошли в дом Зумвальта поговорить о деле, Рэтбоун, недовольный намерением своего партнера вернуть облигации напал на него, и был убит в завязавшейся драке.

Тогда Зумвальт рассказал Милдред Нарбетт, своей стенографистке, всю историю и убедил ее помочь ему. Вместе они все устроили таким образом, чтоб казалось, что Рэтбоун был в офисе некоторое время на следующий день, 28-ого числа, и что он уехал в Нью-Йорк.

Тем не менее, как видим, суд пришел к выводу, что это Зумвальт завлек хитростью своего компаньона в дом на Четырнадцатой авеню, так что Зумвальта признали виновным в предумышленном убийстве.

Первый состав присяжных, перед которым предстала Милдред Нарбетт, взял самоотвод. Второй оправдал ее, придя к заключению, что нет никаких доказательств того, что она принимала участие в краже облигаций или в убийстве, или что она знала о преступлении до или после его совершения, а ее последующее соучастие, ввиду любви к Зумвальту, не вполне делает ее виновной.

Груда мёртвых тел

"Bodies Piled Up" ("House Dick"). Рассказ напечатан в журнале «Black Mask» в декабре 1923 года. Переводчик М. Банькин.

Штатный детектив отеля «Монтгомери» взял свои комиссионные за прошлую неделю у бутлегера товаром, а не наличными, выпил все, завалился спать в вестибюле и был уволен. Так случилось, что я был единственным незанятым сотрудником Детективного Агентства «Континенталь», отделения в Сан-Франциско, в это время, и потому в течении трех дней я исполнял обязанности гостиничного сыщика, пока искали человека, который бы устроился на постоянную работу.

«Монтгомери» – тихий отель высшего качества, и у меня время проходило спокойно – до третьего и последнего дня. Тогда то все и изменилось.