Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)

Я плавно поднял ствол своей пушки — она лежала у меня на коленях уже минут пять — достаточно высоко над краем стола, чтоб Бен Сулз мог ее увидеть.

— Положите обе руки на стол, — попросил я.

Он положил их.

Дверь печатной мастерской была сразу за ним, так что сидя за столом перед ним, я мог через его плече присматривать и за ней. Его коренастая фигура укрывала мой пистолет от глаз тех, кто войдет в дверь, в ответ на сигнал Сулза.

Мне не пришлось долго ждать.

Трое мужчин — вымазанных в краске — появились в дверях и вошли в маленький офис. Они вошли с беспечным видом, смеясь и перешучиваясь.

Но один из них облизал губы, когда входил в дверь. Глаза другого были широко распахнуты, и белки глаз вокруг радужки были слишком заметны. Третий оказался лучшим актером — но он держал плечи излишне напряженно, чтоб изображать беспечность.

— Стойте где стоите! — рявкнул я на них, когда последний вошел в офис — и показал им пистолет.

Они остановились все разом, будто на троих была одна пара ног.

Я оттолкнул стул назад и встал.

Мне совершенно не нравилась моя позиция. Офис был слишком мал для меня. У меня была пушка, весомый аргумент, даже если какое-то оружие было припрятано у остальных. Но эти четверо находились слишком близко, а пушка не вещь из сказки. Это всего лишь механический инструмент, способный на то, к чему предназначен, и не более того.

Если бы эти ребята решились напасть на меня, я успел бы свалить только одного, прежде чем трое других подмяли бы меня. Я знал это, и они это знали.

— Поднимите руки вверх, — приказал я, — и повернитесь кругом!

Никто из них и не шевельнулся, чтоб выполнить приказ. Один из запачканных краской злобно усмехнулся; Сулз медленно качал головой; двое других стояли и смотрели на меня.

Я был озадачен. Вы не можете стрелять в человека, только потому, что он отказывается подчиняться приказу — даже если он преступник. Если бы они отвернулись от меня, я мог бы выстроить их у стены, и находясь у них за спиной, был бы в безопасности, пока звоню по телефону.

Но это не сработало.

Моей следующей мыслью было отступить к наружной двери, и удерживать их взаперти, и тогда или позвать на помощь, или позволить им выйти на улицу, где я мог справиться с ними. Но я прогнал эту мысль так же быстро, как она пришла мне в голову.

Эти четверо собирались напасть на меня — никакого сомнения не было. Все что было необходимо — меленькая искорка, чтоб заставить их ринуться в атаку. Они стояли в напряжении, ожидая какого-либо шага с моей стороны. Если бы я сделал хоть шаг назад — схватка бы началась.

Мы стояли так близко друг к другу, что каждый мог протянуть руку и коснуться меня. Одного из них я мог успеть застрелить, прежде чем остальные меня завалят. Это означало, что у каждого есть один шанс из четырех стать жертвой — достаточно низкий шанс для любого, даже для самого трусливого.

Я усмехнулся, что должно было изобразить уверенность — хотя я держался с трудом — и дотянулся до телефона: Я все же сделал первый шаг! И я проклял себя. Я просто дал им другой сигнал для нападения. Это случится, когда я подниму трубку.

Но я не мог отступить — это тоже может послужить поводом — я должен был довести начатое до конца.

Пот сочился по моим вискам из-под шляпы, когда я левой рукой подтянул к себе телефон поближе.

Дверь на улицу открылась! За моей спиной раздался возглас удивления.

Я говорил быстро, не отрывая глаз от четверых мужчин передо мной.

— Быстрее! Телефон! Вызовите полицию!

С появлением этого неизвестного — вероятно, одного из клиентов Ньюхауса — я подумал, что теперь имею преимущество. Даже если он не сделает ничего, кроме как позвонит в полицию, неприятелю придется разделиться, чтоб позаботиться о нем — и это дает мне шанс выбить из игры двоих, прежде чем я буду повержен. Два из четырех — каждый из них теперь имел равный шанс получить пулю — это достаточно, чтоб дать повод даже смелому человеку немного подумать перед тем как напасть.

— Быстрее! — торопил я вновь вошедшего.

— Даа! Даа! — сказал он — и в его речи были явные следы иностранного происхождения.

Мои нервы были достаточно взвинчены, так что мне не потребовалось никаких иных предупреждений.

Я отпрыгнул вбок — вслепую бросился в сторону, подальше от места, где только что стоял. Но я был не достаточно быстр.

Удар, что был нанесен сзади, задел меня лишь по касательной, но этого было достаточно, чтобы мои ноги сложились, будто колени были из бумаги — и я кучей рухнул на пол.

Что-то темное ударило меня. Я схватил его обеими руками. Похоже, это была чья-то нога, нацелившаяся мне в лицо. Я скрутил ее, как прачка выжимает полотенце.

На мою спину обрушились удары. Возможно, кто-то бил меня по голове. Я не знаю. Моя голова ничего не чувствовала. Удар, что сбил меня с ног, ошеломил меня. Мои глаза плохо видели. Перед ними плавали какие-то тени, вот и все. Я бил, ломал, рвал эти тени. Иногда я ничего не находил. Иногда я натыкался на предметы, что на ощупь казались частями тел. Тогда я молотил и рвал их. Мой пистолет исчез.