Сотрудник агентства "Континенталь"

– И все же я попробую, – осадил я его. – Может, ты завопишь: «Полиция!» А? Небось, думал: так прижал ту дамочку, что не пикнет, и все шито-крыто. А теперь я с вами играю в ту же игру, что вы с ней и Мэйном. Только играю получше вас. Рыпнетесь и сами себя заложите. Так что заткнись!

– Бабок больше нет, – доложил Микки. – Только четыре почтовые марки.

– Возьми, – сказал я. – Как-никак восемь центов. Идем!

– Эй! Оставьте нам хоть пару долларов! – взмолился Уилл.

– Кому сказано заткнись! процедил я, направляясь к двери.

Коридор был пуст. Микки приостановился, держа Уилла и Даля на мушке, а я взял ключ, сунул его в дверь снаружи, повернул в замке, вынул и положил в карман.

Мы спустились вниз.

Машина Микки стояла за углом. Сев в нее, мы переложили добычу из его карманов в мои. Доехали до агентства; Микки вылез, а я свернул и направился к дому Мэйна.

Миссис Мэйн было лет двадцать пять. Это была высокая молодая женщина с темными вьющимися волосами, серо-голубыми, окруженными густыми ресницами глазами и круглым лицом. Полноватая фигура от шеи до ног облачена в черное

Она изучила мою визитную карточку, кивком головы рассчиталась за объяснение, что Ганжен нанял меня найти убийц ее мужа и провела в серо-белую гостиную.

– Это та комната? – спросил я.

– Да. – У нее был приятный хрипловатый голос.

Я подошел к окну, бросил взгляд на крышу магазина, на узкую улочку...

– Миссис Мэйн, – тут я понизил голос, стараясь этим сгладить остроту того, что собирался сказать, – когда вы увидели, что ваш муж мертв, вы выбросили револьвер в окно. Потом вы прицепили платок к бумажнику и тоже выбросили. Бумажник был легче револьвера, поэтому не соскользнул с крыши. Зачем вы прицепили платок к бумажнику?

Она потеряла сознание.

Я подхватил ее, не дав упасть, отнес на диван, отыскал одеколон и нюхательную соль.

– Вы знаете, чей это платок? – спросил я, когда она пришла в себя.

Миссис Мэйн покачала головой.

– Тогда зачем все это?

– Платок был у него в кармане. Полиция стала бы о нем спрашивать. А я не хотела никаких вопросов.

– Для чего вы рассказывали сказки о нападении?

Она не ответила.

– Страховка? – подсказал я.

Она тряхнула головой и крикнула:

– Да! Он промотал все деньги свои и мои! А потом... Потом такое натворил! Он...

Я прервал этот поток обвинений:

– Надеюсь, он оставил какое-то письмо, какое-то доказательство... Я имел в виду доказательство того, что это не она его убила.

– Да. – Ее пальцы скребли черную ткань платья на груди.

– Что ж, – сказал я, вставая, – завтра утром вам следует отнести письмо вашему адвокату и рассказать ему все.

Она не ответила.

Я пробормотал что-то успокаивающее и вышел.

...Уже наступала ночь, когда я позвонил в дверь дома Ганжена. Бледная горничная сообщила, что мистер Ганжен дома, и повела меня наверх.

Роз Рубери как раз спускалась вниз. Она задержалась на лестничной площадке, чтобы пропустить нас. Я остановился перед ней, а моя провожатая пошла в библиотеку.

– Игра кончена, Роз, – сказал я. – Даю десять минут на то, чтобы ты смылась. А не хочешь, так придется познакомиться с тюрьмой изнутри.

– Неужели?

– Операция не удалась. – Я вынул из кармана пачку денег, добытых в отеле «Марс», – Вот, только что навестил Бена-Кашлюна и Банки.

Это ее убедило. Она повернулась и помчалась наверх. Бруно Ганжен подошел к открытой двери библиотеки и застыл, бросая удивленные взгляды то на меня, то на Роз, которая уже взлетала на четвертый этаж. Вопрос вертелся у него на языке, но я опередил его.

– Дело сделано, – объявил я.

– Браво! – воскликнул он, заводя меня в библиотеку. – Слышишь, моя любимая? Дело сделано!

Его любимая, сидевшая, как и в тот вечер, за столом, улыбнулась и пробормотала: «Вот как», Голос и улыбка были одинаково равнодушными.

Я подошел к столу и опорожнил карманы.

– Девятнадцать тысяч сто двадцать шесть долларов семьдесят центов, включая марки, – доложил я Ганжену. – Не хватает восьмисот семидесяти трех долларов тридцати центов.

– Ах! – Бруно Ганжен дрожащей розовой рукой гладил свою черную бородку, впиваясь в меня взглядом. – Где вы нашли? Умоляю, садитесь и расскажите все-все! Мы умираем от любопытства, правда, моя дорогая?

Его дорогая зевнула:

– Вот как...

– Ну, мне нечего вам рассказать, – заявил я. – Чтобы отыскать деньги, мне пришлось пойти на компромисс и дать слово молчать. Мэйна ограбили в воскресенье после полудня. Так уж вышло, что преступников задержать нельзя. Один человек может опознать их, но он отказывается дать показания.

– Но кто убил Джеффри? – Ганжен ухватил меня за лацкан. – Кто его убил?

– Это было самоубийство. Он покончил с собой в отчаянии, потому что его ограбили, а объясниться по поводу этого он не мог.

Кровавая жатва