Сотрудник ЧК

Он управился даже скорее, чем можно было ожидать. К исходу следующего дня Туляковский вернулся и привез разрешение передать карту Алексею. Соответствующие изменения были уже внесены, более того: карту пометили девятым сентября - днем, когда прислали новую. Поправки были сделаны так чисто, что даже осведомленные люди - начальник штаба и начальник секретного отдела - не сразу их заметили.

- Теперь постарайтесь, чтобы карта без препятствий попала по назначению, - сказал Саковнин Алексею. - Сегодня понесете?

- Пожалуй, завтра.

- Значит, похищение произойдет ночью. С утра поднимем тревогу…

И на следующее утро в штабе начался переполох. Носились встревоженные, озабоченные адъютанты. Кое-кого из вольнонаемных и писарей (Алексея в том числе) вызывали в Особый отдел, расспрашивали, кто ночью оставался в штабе, зачем, что делал… Об истинном положении вещей знало всего человек пять-шесть. Среди остальных распространился слух, что из комнаты командарма исчезла какая-то бумага. Что за бумага, какого содержания, кому понадобилась - об этом можно было строить любые предположения. Случилось, что именно в этот день командующий выехал в штаб фронта, и его отъезд тоже связывали с происшедшим.

Шел дождь. Он зарядил с рассвета, лениво булькал весь день, и к вечеру Алешки покрылись непролазной грязью. На улицах дотемна раздавалась отборная ругань - это обозники прибывшей из Херсона части вытаскивали телеги из раскисших выбоин дороги. Дождь рано загасил жизнь в городке. Ночь наступила часов в десять; мокрая слепая чернота затянула домики, и стало тихо, только с ровным шелестом сыпался дождь да чавкали изредка шаги патрулей.

Перелезая через забор в сад Федосовых, Алексей оступился и забрызгал грязью брюки и рукав, френча до самого плеча. Стараясь не производить шума, он обошел дом и взглянул на Динино окно. Занавески были плотно задернуты.

Алексей подобрал горсточку песка и бросил в стекло. Окно осветилось. На занавесках появилась тень и сделала знак ждать. Алексей встал под навес заднего крыльца.

…Стук каблучков по лестнице и голос Дины:

- Кто там?

- Это я, Алексей…

Слетел крючок, шаркнула задвижка.

- Вы?! Пойдемте!

Они торопливо поднялись в мезонин.

- Достали? Принесли?

- Да.

- Я уже знаю: весь город говорит об этом! Ах, какой вы молодец, Алеша! Просто прелесть!… И никто вас не подозревает?

- Кажется, нет. Сегодня вызывали в Особый отдел, допрашивали. Не одного меня - многих, и ничего…

- Где она? Давайте сюда скорей!

Алексей поискал глазами, куда присесть.

- Чего вам?

- Сапог, надо снять.

- Садитесь на кушетку!

- Я грязный, упал…

- Пустяк, садитесь!

Алексей присел на кушетку и принялся стаскивать сапог. Дина отвернулась, отошла к двери, но нетерпение ее было слишком велико - вернулась обратно.

Алексей размотал портянку и из-под брючины извлек сложенную вчетверо карту. Дина выхватила ее, разворачивая на ходу, бросилась к свету. Обуваясь, Алексей видел, как она жадно просматривала пометки, подписи и штабные печати, водила пальцем по цифрам, обозначавшим номера частей. Потом, кинув развернутую карту на столик, порывисто, как все, что она делала, Дина подскочила к кушетке и опустилась на нее рядом с Алексеем.

- Алеша!… - проговорила она задыхаясь. - Алеша!… Вы не знаете… Нет, вы совершенно не знаете, что сделали!

И вдруг, притянув к себе, начала целовать в щеки, в губы, в колючий подбородок…

Перед самым строгим судом товарищей, перед любым трибуналом Алексей смог бы оправдаться, в том, почему он обнял Дину: ничего другого ему не оставалось делать. Это было необходимостью, тактической уловкой - и так далее и тому подобное…

Но никому на свете, и в том числе самому себе, Он не смог бы объяснить, почему в этот момент что-то дрогнуло в нем, и к сердцу подступила Острая жалость к девушке, не нужная, не заслуженная ею жалость. Он совсем близко видел ее сияющие, радостные глаза, ощущал ладонями гибкую, доверчиво-податливую спину, и где-то в отдаленном уголке сознания шевельнулась предательская расслабленная мысль: правильно ли он поступает, прибегая к такому жестокому обману?

И вот что самое опасное: в тот момент он не нашел достаточно убедительного опровержения этой мысли;

- Подождите, Алеша! - отстранилась вдруг Дина. - Сидите здесь, я на одну минуту!

Она метнулась к столику, сложила карту, сминая ее от торопливости. Без стеснения расстегнула ворот, сунула карту на грудь. Затем сдернула с кресла висевший на нем платок и выбежала из комнаты. Она выглядела именинницей, получившей самый желанный подарок…

Алексей слышал, как она спустилась в сад и шаги ее зашелестели, удаляясь в сторону реки.

Только оставшись один, он немного успокоился. Все правильно. Все как надо… Нет, он не Соловых, его на такие штучки не поймаешь!…

Справедливость требует отметить, что теперь в мыслях Алексея не было уверенности…

Минут через пятнадцать он услышал: идут. Дина была не одна.

«Поблизости прячет», - мелькнуло в голове.

Лестница заскрипела под тяжелыми шагами, Дина распахнула дверь.

- Вот он! - возбужденно провозгласила она.

Вошел Марков. За ним всунулась угреватая рожа его телохранителя - Севы.