Сотрудник ЧК

– Что тебе сказать, председатель… – сквозь зубы произнес летчик. – Хочешь – отдавай под трибунал. Заслужил… На этот раз заслужил, сам знаю… Но только я ни сном ни духом… Правда! Что ты так смотришь на меня?! – вдруг крикнул он. – Не веришь?

– Не ори, – тихо сказал Брокман, – от крика убедительней не будет. С кем ты пьянствовал последнее время?

Филиппов назвал несколько фамилий. Это были в основном известные чекистам штабные работники.

– А случайных собутыльников не было?

– Нет.

– Врешь?

– Правда не было…

– Так… Еще вопрос, – сказал Брокман. – Ты расписывался в получении приказа?

Филиппов несколько секунд напряженно смотрел в одну точку, шевелил губами, потом безнадежно покачал головой:

– Нет, не помню…

– А Дунаева не могла подсунуть тебе, пьяному, тот приказ?

– Куда ей! – отмахнулся Филиппов. – Она баба добрая и глупая.

– А может быть, все-таки?

– Нет, нет, не думаю.

– Кто тебя с нею познакомил?

И этого Филиппов припомнить не мог. Устраивали как-то выпивку по-домашнему, пригласили знакомых женщин, пришла и Дунаева, с кем? – не до того было…

– Ну ладно, хватит. – Жмуря от дыма один глаз, Брокман, точно прицеливаясь, некоторое время смотрел на летчика. – Выйди-ка в коридор, посиди, вызовем, когда понадобишься…

Мнения разошлись. Воронько шумел:

– Судить сукиного сына! Совсем распоясался, думает, управы на него нет!

Величко считал, что Филиппов – человек хотя и распущенный, но честный и что его следует не судить, а проработать по партийной линии.

Алексей был согласен с Величко. Наказывать военного человека за дисциплинарные проступки – дело командования, а не ЧК.

– Я о другом думаю, – задумчиво проговорил Брокман. – «Приказ» Филиппов получил второго вечером. Расписывался за него или нет – не помнит. Наверно, нет, а человека, принесшего пакет, он, скорее всего, вообще не видел. Пакет, видимо, приняла хозяйка. Надо бы ее допросить, авось хоть приметы опишет.

– Допросить не долго, – заметил Воронько. Величко, задумавшись, смотрел в окно на зеленую ветку акации, которая терлась о подоконник. Алексей, насупившись, чувствуя себя неловко под пытливым, изучающим взглядом председателя, сказал:

– Я бы эту женщину пока не трогал.

– Почему?

– За ней надо незаметно понаблюдать. В тот вечер она была наедине с Филипповым… Я думаю: не нарочно ли она его спаивала? Вот и у вас, товарищ Брокман, было сомнение, что это она подсунула пакет…

– Пока будем следить, много времени уйдет, – возразил Воронько. – А кабы знать приметы, так я того типа за день, за два изловил.

– Что – приметы! – сказал Алексей, ободренный молчаливым вниманием Брокмана и Величко. – Приметы можно изменить, а если Дунаева шпионка, она все равно правды не скажет.

– Михалев прав, – заговорил Брокман, – в этом деле зацепок мало: сигнализация на берегу да история с Филипповым, и относиться к ним надо осторожно. Если Дунаева ни при чем, цена ее показаниям не велика: что она запомнила спьяну! Если же она не так проста, как кажется Филиппову, тогда ее допрос насторожит всю шайку, и с нею прекратят связь. Я придерживаюсь такого мнения: Филиппова мы сейчас отпустим. Его арест тоже может вызвать подозрение. Я позвоню в штаб, скажу, что политической подкладки в его действиях нет, и пусть они поступают с ним, как найдут нужным. А ты, Величко, предупреди его, чтобы не болтал о нашем разговоре. Будут спрашивать – пусть говорит, что песочили за пьянство, такое уже бывало… Впрочем, я сам поговорю с ним. Теперь насчет Дунаевой, – Он посмотрел на Алексея. – Раз надумал, сам и займись. Только помни: ей и присниться ничего не должно.

– Понятно.

– Но все это дело второе. Вы мне сигнальщика изловите!

НОЧНЫЕ СИГНАЛЫ

План поимки сигнальщика был простой и, по сути дела, единственно возможный. Для лучшего не хватало людей. Воронько и так с большим трудом удалось собрать только семь человек: Никиту Боденко, Федю Фомина и пятерых ребят из ЧОНа,[6] боевых, но малоопытных. Чоновцев еще днем посадили в засаду поблизости от тех мест, где раньше были замечены сигналы. Остальные должны были с наступлением темноты патрулировать вдоль берега. Разделились попарно: Воронько с Боденко, Фомин с Алексеем.

Кружки на председательской карте, отмечавшие места сигнализации, тянулись вдоль берега неровным прерывистым рядком. Гуще всего они стояли вблизи вадоневских верфей. Пустовато было в окраинном районе берега – в Военном Фортштадте – всего два кружка. Здесь, в наибольшем промежутке между кружками, наметили первый участок патрулирования. Его поручили Алексею и Фомину.

Воронько и Боденко взяли на себя большой участок, включавший верфи, Воронцовский спуск к порту и самый порт, а также базарный пустырь на берегу реки Кошевой, которая широким рукавом отходит от Днепра. Эти места шпион еще ни разу не использовал, как, впрочем, еще и многие другие, но здесь, особенно на базаре, имелись развалины, которые, по мнению Воронько, как нельзя лучше подходили шпиону для сигнализации…