Сотрудник ЧК

Он управился даже скорее, чем можно было ожидать. К исходу следующего дня Туляковский вернулся и привез разрешение передать карту Алексею. Соответствующие изменения были уже внесены, более того: карту пометили девятым сентября — днем, когда прислали новую. Поправки были сделаны так чисто, что даже осведомленные люди — начальник штаба и начальник секретного отдела — не сразу их заметили.

— Теперь постарайтесь, чтобы карта без препятствий попала по назначению, — сказал Саковнин Алексею. — Сегодня понесете?

— Пожалуй, завтра.

— Значит, похищение произойдет ночью. С утра поднимем тревогу…

И на следующее утро в штабе начался переполох. Носились встревоженные, озабоченные адъютанты. Кое-кого из вольнонаемных и писарей (Алексея в том числе) вызывали в Особый отдел, расспрашивали, кто ночью оставался в штабе, зачем, что делал… Об истинном положении вещей знало всего человек пять — шесть. Среди остальных распространился слух, что из комнаты командарма исчезла какая-то бумага. Что за бумага, какого содержания, кому понадобилась — об этом можно было строить любые предположения. Случилось, что именно в этот день командующий выехал в штаб фронта, и его отъезд тоже связывали с происшедшим.

Шел дождь. Он зарядил с рассвета, лениво булькал весь день, и к вечеру Алешки покрылись непролазной грязью. На улицах дотемна раздавалась отборная ругань— это обозники прибывшей из Херсона части вытаскивали телеги из раскисших выбоин дороги. Дождь рано загасил жизнь в городке. Ночь наступила часов в десять; мокрая слепая чернота затянула домики, и стало тихо, только с ровным шелестом сыпался дождь да чавкали изредка шаги патрулей.

Перелезая через забор в сад Федосовых, Алексей оступился и забрызгал грязью брюки и рукав френча до самого плеча. Стараясь не производить шума, он обошел дом и взглянул на Динино окно. Занавески были плотно задернуты.

Алексей подобрал горсточку песка и бросил в стекло. Окно осветилось. На занавесках появилась тень и сделала знак ждать. Алексей встал под навес заднего крыльца.

…Стук каблучков по лестнице и голос Диньг.

— Кто там?

— Это я, Алексей…

Слетел крючок, шаркнула задвижка.

— Вы?! Пойдемте!

Они торопливо поднялись в мезонин.

— Достали? Принесли?

— Да.

— Я уже знаю: весь город говорит об этом! Ах, какой вы молодец, Алеша! Просто прелесть!.. И никто вас не подозревает?

— Кажется, нет. Сегодня вызывали в Особый отдел, допрашивали. Не одного меня — многих, и ничего…

— Где она? Давайте сюда скорей!

Алексей поискал глазами, куда присесть,

— Чего вам?

— Сапог надо снять.

— Садитесь на кушетку!

— Я грязный, упал…

— Пустяк, садитесь!

Алексей присел на кушетку и примялся стаскивать сапог. Дина отвернулась, отошла к двери, но нетерпение ее было слишком велико — вернулась обратно.

Алексей размотал портянку и из-под брючины извлек сложенную вчетверо карту. Дина выхватила ее, разворачивая на ходу, бросилась к свету. Обуваясь, Алексей видел, как она жадно просматривала пометки, подписи и штабные печати, водила пальцем по цифрам, обозначавшим номера частей. Потом, кинув развернутую карту на столик, порывисто, как все, что она делала, Дина подскочила к кушетке и опустилась на нее рядом с Алексеем.

— Алеша!.. — проговорила она задыхаясь. — Алеша!.. Вы не знаете… Нет, вы совершенно не знаете, что сделали!

И вдруг, притянув к себе, начала целовать в щеки, в губы, в колючий подбородок…

Перед самым строгим судом товарищей, перед любым трибуналом Алексей смог бы оправдаться в том, почему он обнял Дину: ничего другого ему не оставалось делать. Это было необходимостью, тактической уловкой — и так далее и тому подобное…

Но никому на свете, и в том числе самому себе, он не смог бы объяснить, почему в этот момент что-то дрогнуло в нем и к сердцу подступила острая жалость к девушке, не нужная, не заслуженная ею жалость. Он совсем близко видел ее сияющие, радостные глаза, ощущал ладонями гибкую, доверчиво-податливую спину, и где-то в отдаленном уголке сознания шевельнулась предательская расслабленная мысль: правильно ли он поступает, прибегая к такому жестокому обману?

И вот что самое опасное: в тот момент он ее нашел достаточно убедительного опровержения этой мысли.

— Подождите, Алеша! — отстранилась вдруг Дина — Сидите здесь, я на одну минуту!

Она метнулась к столику, сложила карту, сминая ее от торопливости. Без стеснения расстегнула ворот, сунула карту на грудь. Затем сдернула с кресла висевший на нем платок и выбежала из комнаты. Она выглядела именинницей, получившей самый желанный подарок…

Алексей слышал, как она спустилась в сад и шаги ее зашелестели, удаляясь в сторону реки.

Только оставшись одни, он немного успокоился. Все правильно. Все как надо… Нет, он не Соловых, его на такие штучки не поймаешь!..

Справедливость требует отметить, что теперь в мыслях Алексея не было уверенности…

Минут через пятнадцать он услышал: идут. Дина была не одна.

«Поблизости прячет», — мелькнуло в голове.

Лестница заскрипела под тяжелыми шагами. Дина распахнула дверь.