Сотрудник гестапо

- Вы что, дурачка разыгрываете? - вскипел Дубровский.- Только что уверенно заявили, что банда Кононенко взорвала водокачку, обстреливает немецкие автомашины, подожгла маслозавод, а теперь виляете. Какие у вас были основания, чтобы утверждать все это?

- Простите, господин Потемкин, не знаю вашего звания. Мне Лидка Смердова говорила, кроме листовок они еще какие-то большие дела делают. Вот я и решил, что они все это по-натворили. А я что? Я к вам с честными намерениями… Главное - доложить об услышанном, а там ваша власть, вы и разбирайтесь.

- А имя Кононенко вам известно?

- Это знаю. Григорий Филиппович его зовут. А еще Лидия Смердова говорила, что листовки от Михаила Высочина получила. Этот у них в банде тоже не последний человек.

- Откуда знаете Михаила Высочина?

- Тоже с нами в школе учился.

- Адрес его помните?

- Улица Челюскинцев, дом один. Дубровский записал в блокнот и этот адрес.

- Хорошо. Это уже немало,- сказал он, вглядываясь в маленькие бегающие глазки Крючкина.- А теперь зарубите себе на носу. Никому про них ни слова. Будете болтать лишнее - можете спугнуть. И тогда ответите головой. О том, что были здесь, у меня, тоже никто не должен знать. С этого дня вы становитесь моим тайным агентом. Придете сюда послезавтра к половине десятого. Я буду вас ждать.

В дверь постучали.

- Теперь идите.- Дубровский поднялся из-за стола и, не подавая руки Крючкину, взял его за талию, проводил до двери. Распахнув ее настежь, он выпустил Крючкина, который чуть не столкнулся с мужчиной, стоявшим за дверью.- Заходите, прошу вас! - предложил он тому.

Высокий, грузный и уже немолодой верзила, едва успевший посторониться, чтобы пропустить Крючкина, продолжал стоять в нерешительности.

- Прошу, прошу! Заходите, господин Золотарев.

Услышав свою фамилию, Александр Золотарев уже увереннее шагнул в комнату. Дубровский сам плотно прикрыл за ним дверь.

- Проходите к столу. Присаживайтесь. Будем знакомы,- сказал он, когда Золотарев опустился на стул.- Меня зовут Леонид Дубровский. Мне поручено работать с вами вместо Александра Потемкина. По указанию шефа Потемкин занимается теперь другим делом. Так что впредь будете встречаться только со мной.

- Очень приятно познакомиться,- густым, сиплым басом проговорил Золотарев.

- Итак, выкладывайте, что у вас там, в Максимовке? Золотарев оживился:

- Доподлинно установлено, что у Матрены Алдохиной скрывается на чердаке русский солдат-окруженец. Фамилия неизвестна. Кроме того, Кузьмина Ольга сказывала, что ее подруга Кравцова Екатерина состоит в партизанской организации в Первомайке. В этой организации двенадцать подростков. Они расклеивают листовки, написанные от руки.

- Какие листовки? Может быть, это приказы германского командования?

- Не-е. Они, стервецы, Москву слухают. И про то сочиняют листовки.

- Адреса известны?

- А то как же? Кузьмина Ольга Ильинична.

- Отчество необязательно,- перебил его Дубровский.

Золотарев, не обращая внимания на замечание, продолжал:

- Проживает в Первомайке, Высокий поселок, дом двенадцать.

- Так, а Екатерина Кравцова где живет?

- Про то я не ведаю. Надобно Кузьмину допросить по всем правилам. А мне того не положено.

- Хорошо! Вот вам лист чистой бумаги.- Дубровский вырвал его из своего блокнота.- Напишите донесение с указанием адреса Кузьминой и Матрены Алдохиной.

- Это мы враз, это мы можем. Только мне бы карандашик еще.

Дубровский протянул Золотареву ручку. Взяв ее толстыми, заскорузлыми пальцами, тот налег грудью на стол и принялся, посапывая, выводить неровные строчки. Откинувшись на спинку стула, Дубровский исподволь наблюдал за его лицом. И без того морщинистый лоб его сморщился еще больше, нижняя челюсть отвисла. Видно было, с каким трудом дается ему эта писанина.

А Дубровский задумался. Он понимал, что вынужден будет доложить Рунцхаймеру о донесении агента Золотарева, и прекрасно представлял себе, что за этим последует. Вероятнее всего, этой же ночью и в Первомайку, и в Максимовку отправятся автомашины с полицейскими, которые по приказу Рунцхаймера поднимут с кровати Ольгу Кузьмину, а потом и ее подругу Екатерину Кравцову, и если последняя назовет своих товарищей, то и их вытащат из теплых постелей, выволокут на улицу и доставят в Кадиевку к Рунцхаймеру. А этот сопящий над листочком бумаги новоиспеченный «господин» будет безмятежно спать, и, быть может, никакие кошмары не будут мучить его в эту ночь.