Сотрудник отдела невидимок

Короткое сообщение занимало примерно четверть общего объема текста, и выудить его непосвященному было крайне сложно. Напечатанное кириллицей, оно на самом деле было составлено на английском языке. В целях маскировки клавиатура отправителя работала в русском режиме, а буквы набирались английские. Сверяясь с клавишами, на которых в Болгарии, как и в России, проставляются две буквы, Юрьев расшифровал сообщение:

Today’All you need is love.

Переводилось это как: «Сегодня… Все, что тебе нужно, это любовь», но в данном случае переводу подлежало только первое слово. Юрьева извещали о том, что сегодня его посетит человек, уполномоченный ввести его в курс дела. Фраза про любовь являлась названием старого хита. Кто-то из специалистов по вербальной конспирации управления СВР явно испытывал ностальгию по шестидесятым годам прошлого столетия. По его прихоти, Юрьеву пришлось вызубрить тексты трех английских песен: «All You Need Is Love», «Satisfaction» и «Pretty Woman». Строки из них служили в качестве паролей и отзывов. Оставалось только радоваться тому, что в шифровальном отделе не засел какой-нибудь ценитель японских трехстиший или древнегреческих трагедий.

Мысль родилась и умерла, не оставив следа в мозгу Юрьева, сосредоточившегося на подписи, стоящей под письмом.

Седой!

На самом деле это был не псевдоним автора сообщения, а условная кличка объекта, с которым предстояло работать. В Службе внешней разведки существовала целая категория лиц, настоящие фамилии которых фигурировали лишь в официальных документах, подлежащих обнародованию. В бумагах для служебного пользования такие известные персонажи, как Березовский, Горбачев, Киселев или Саакашвили, выступали под оперативными прозвищами. При этом олигархи, оседлые и беглые, классифицировались по роду деятельности, например: Акционер, Фармацевт, Нефтяник, Рыболов, Металлист. Клички политиков были производными от их отчеств, и если речь заходила о Сереге, то подразумевался, скажем, Михаил Сергеевич. Что касается террористов, то их, не мудрствуя лукаво, награждали всякими уголовными «погонялами»: Мокряк, Туз, Псих, Ворон. И значился в этой теплой компании некто Седой.

Ахмед Казаев, уроженец Казахстана, чеченец по национальности, до сих пор представлявшийся на Западе «чрезвычайным уполномоченным представителем президента Масхадова». В США, Британии, Дании и Польше отчего-то не спрашивали у Казаева верительных грамот и не пытались выяснить, действительно ли президентом республики Ичкерия является Масхадов. Просто жали Седому руку, одаривали улыбками, давали деньги и политическое убежище. Деньги – ладно: в России давно свыклись с мыслью, что все ее враги по странному стечению обстоятельств ходят в друзьях у демократических лидеров планеты. Но обмениваться рукопожатиями с полевым командиром бригады особого назначения чеченских боевиков, по прямым приказам которого пролились потоки крови? Улыбаться преступнику, организовавшему захват заложников на Дубровке? Фотографироваться в обнимку с человеком, провозгласившим события 1 сентября в Беслане актом справедливого возмездия?

Когда после длительных бюрократических проволочек Казаеву было предъявлено обвинение в совершении пятнадцати (!) тяжких преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации, тот стараниями одной из общественных организаций улизнул в Данию, объявил себя жертвой политического произвола и, как следует не смыв с лица боевую раскраску, а с пальцев – пороховую гарь, перелетел в Лондон, где за считаные минуты получил британское гражданство. Как же: политический беженец! А то, что политический беженец собственноручно расстрелял патриархов Грозненской православной церкви, так это недоразумение. То, что под его началом убивала, насиловала и грабила полуторатысячная банда головорезов, так это было давно и неправда. И жертвы «Норд-Оста» – выдумки. И погибшие бесланские школьники – фикция.

Седой… Почему не Кровавый? Бессмысленный вопрос. Ответ на него тоже не имеет смысла, так что и мозги сушить незачем.

2

Бросив рассеянный взгляд на часы, Юрьев прислушался к своим ощущениям. Аппетит отсутствовал, завтракать не хотелось. Не тянуло также ни гулять, ни валяться на кровати с детективом. Хотелось немедленно забить тревогу. Каким-то образом интуиция увязывала воедино утреннюю находку на дне, подозрительную яхту и будущее задание.

«Поскольку оно связано с Казаевым, – размышлял Юрьев, – то, по неизвестным мне причинам, он находится в Болгарии. Не стопроцентная вероятность, но очень большая. И, полагаю, проверить свою догадку я могу, не отходя от компьютера».