Сотрудник отдела невидимок

– Что вы делаете сегодня вечером? – спросил он, не зная, как бы поскорее отделаться от аптекарши с ее ногами и декольте.

– Я? – растерялась она. – Сегодня у нас гости. Будем отмечать день рождения моей мамы.

«Какая удача! – возликовал Юрьев. – Ох, и молодец твоя мама, что родилась именно сегодня! Теперь не придется давать заведомо неисполнимые обещания».

– Зато завтра… – открыла рот аптекарша.

– Завтра я уезжаю, – перебил ее Юрьев. – Дядя и его невеста мечтают побывать в Балчике.

– Это совсем близко отсюда.

– Близко. Но не могу же я оставить дядю без присмотра. Огромное спасибо за консультацию. – Вставший Юрьев галантно склонился перед аптекаршей и, завладев ее вялой рукой, прикоснулся к ней губами. – Передавайте маме привет и наилучшие пожелания.

– Но…

Аптекарша смотрела на него глазами ребенка, у которого забирают любимую игрушку.

– Всех благ, – закончил Юрьев, пятясь с таким завидным проворством, словно всю жизнь тренировался ходить подобным образом. – Если дяде станет лучше, непременно наведаюсь к вам снова.

Открыв дверь спиной, он шагнул наружу и почувствовал примерно такое же облегчение, как то, которое испытал, когда выбрался из моря, патрулируемого подводным спецназом.

Глава двадцать первая

1

Прогулявшись по набережной, Юрьев дошел до причала, где вечером ему предстояла встреча с русскими проститутками. Вчерашний завал был ликвидирован. На месте работ еще стоял бульдозер, но дорога уже освободилась для проезда.

Невольно вспомнив брюнета в желтой фуражке, Юрьев в очередной раз задал себе вопрос: а не обрушились ли камни с горы по чьему-то злому умыслу? Ответа не было. Как не существовало четкого плана действий по прибытии на казаевскую яхту. Оставалось действовать по обстоятельствам. И надеяться, что они сложатся в пользу Юрьева.

Повернув обратно, он возвратился в центр Албены, отыскал небольшой, уютный ресторанчик с умеренными ценами и плотно пообедал. Ужин откладывался на неопределенный срок. Если он еще когда-нибудь будет, ужин.

Гоня невеселые мысли, Юрьев жевал шашлык, запивал его яблочным соком и смотрел по сторонам, пока напротив него не уселся седовласый старик, похожий на художника или музыканта. Артистическая внешность сочеталась в нем с изысканной любезностью.

– Приятного аппетита, – сказал он по-болгарски. – Вы позволите присоединиться к вам? За пустующими столами сидят молодые женщины, а мне не хотелось бы выглядеть в их глазах старым ловеласом.

Вежливый, симпатичный и приятный старик, но, кажется, чересчур разговорчивый. Поскольку Юрьев был не слишком расположен к беседе, он решил прикинуться непонимающим и произнес по-русски, улыбаясь:

– Здравствуйте. Извините, не понимаю. Я из Москвы.

– Русский? – обрадовался старик. – Я часто бывал у вас на гастролях. – У него было чистейшее произношение. – Я органист, меня зовут Венцеслав Теофилов. Может быть, приходилось слышать?

– Нет, к сожалению.

– Так я и думал. Кому сейчас нужны фуги Баха? И кто помнит Венцеслава Теофилова?

«Попался, – подумал Юрьев. – Он говорит по-русски, а притворяться глухонемым поздно».

– И все же я очень рад знакомству, – сказал он.

Сделав заказ, Теофилов пригубил пиво и спросил:

– У вас в Москве все еще ходит присказка про курицу и Болгарию?

– Никогда не слышал такую, – признался Юрьев.

– Ну как же! Курица – не птица, Болгария – не заграница. Впрочем, то, что присказка канула в Лету, ничего удивительного. – Теофилов благодарно кивнул официанту, поставившему на стол тарелки с супом и салатами. – Не только потому, что мы присоединились к НАТО и стоим одной ногой в Евросоюзе. Сегодня наша страна все сильнее доминирует на всем Балканском полуострове. Как в 1912 году, когда Стамбул с ужасом прислушивался к грохоту болгарских пушек. – Теофилов поднес ложку ко рту. – Югославия распалась, Румыния парализована экономическим спадом, Греция всецело поглощена проблемами сепаратизма на Кипре. Учитывая все это, Америка и Европа сделали ставку на нас.

– Лично я, – сказал Юрьев, вытирая губы салфеткой, – не хотел бы быть объектом, который поставлен на кон и разыгрывается в карты.

– Мы пять столетий обманывали турок, полвека – Советский Союз, а с Европой и США будет попроще, – пошутил Теофилов. – Сказать вам, почему нашими любимыми национальными героями стали не Васил Левский или Христо Ботев?

– Кто они такие? – полюбопытствовал Юрьев.

– Мужественные борцы против османского владычества. Но нам милее Хитрый Петр, веселый и находчивый крестьянин, ловко выходивший из любой передряги с выгодой для себя.

– Понимаю. Болгары любят сказки?

– Нет, – снисходительно улыбнулся Теофилов, позабывший об остывающем супе. – Три наших излюбленных развлечения – это футбол, секс и политика. Для секса я стар. Успехи футболистов в последнее время не радуют. Что еще остается старику? Политика.

– Меня она не прельщает, – признался Юрьев, придумывая предлог, под которым можно ускользнуть от словоохотливого органиста.

– Раньше я тоже был к ней равнодушен. Но теперь…

– Что-то изменилось?