Социал-демократия и социализм

“Духовным отцом” ревизионистского направления в марксизме по праву считается Эдуард Бернштейн, один из лидеров германской социал-демократии – самой боевой, многочисленной и авторитетной партии II Интернационала. В самом конце прошлого века Бернштейн выступил с критикой многих ключевых положений марксистского учения (до тех пор он был вполне правоверным марксистом). Он обратил внимание на ошибочность некоторых прогнозов Маркса (об этом подробно говорилось выше) и сделал вывод, что общество развивается “не по Марксу”. На основании своего анализа Бернштейн пришел к отрицанию необходимости социальной революции. По его мнению, новые явления в развитии капитализма открывают возможность “частичного осуществления социализма” в рамках буржуазного общества⁸. В русле своей концепции “врастания” капитализма в социализм Бернштейн выдвинул идею о переходе к социализму в результате постепенного реформирования буржуазного общества. Сам социализм он рассматривал не как статичное состояние или конечную цель преобразований, а как непрерывный процесс социализации общества, который не имеет конца. Широкую известность получило его знаменитое изречение: “Я говорю открыто, что вижу чрезвычайно мало смысла в том, что обычно подразумевают под “конечной целью социализма”. Эта цель, какова бы она ни была, для меня ничто, а движение – все…”⁹. (Впрочем, этот тезис Бернштейна перекликается с одним из ранних высказываний Маркса и Энгельса: “Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние”¹⁰). При всем при том Бернштейн считал себя марксистом, он причислял себя к критическим ученикам Маркса. Он признавал необходимость классовой борьбы, хотя отвергал идею диктатуры пролетариата.

Бернштейн верно подметил некоторые действительные противоречия, содержащиеся в классическом марксизме. Но и сам он далеко не во всем оказался прав. Например, он явно поспешил с выводом о том, что революции отжили свой век. Его прогноз о преодолении экономических кризисов при капитализме вследствие возникновения и развития монополий был также опровергнут жизнью.

В начале 1920-х гг., сразу после идейного и организационного размежевания с коммунистами, идеологическая платформа многих социал-демократических партий сохраняла сильное влияние марксизма. В то время, как полагали Э. Бернштейн и его последователи, речь шла лишь об изменении тактики движения к социализму при сохранении целевых установок марксистской доктрины.

Это обстоятельство порождало двойственность позиции социал-демократов, отмечаемую не только их противниками, но и сторонниками. В основе ее лежало отсутствие реальной и убедительной альтернативы марксистской концепции социализма. Поэтому на словах, в том числе и в партийных программах, социал-демократы продолжали провозглашать свою верность старым идеалам – национализации собственности и плановой организации производства. На деле же они были вынуждены проводить оппортунистическую политику, приспосабливаться к реалиям капиталистического способа производства и рыночной экономики. (Показательно, что современные коммунисты, в частности КПРФ, попав ныне в аналогичную ситуацию, вынуждены повторять, и тоже против своего желания, путь, уже пройденный однажды социал-демократами).

В период между двумя мировыми войнами разрыв между теорией, сохранявшей опору на марксистские революционные традиции, и реформистской практикой очень остро ощущался социал-демократами, и идеологами, и рядовыми членами партий. Двойственность их позиции ни в коем случае не была следствием сознательного предательства интересов рабочего класса или беспринципного “лакейства перед буржуазией”, как зачастую утверждала советская пропаганда тех лет. На самом деле все было гораздо сложнее. В подавляющем большинстве случаев (исключение составляли только представители правых течений в социал-демократических партиях, уже тогда полностью порвавшие с марксизмом) социал-демократы искренне верили в идеалы марксизма и действительно стремились к уничтожению эксплуатации и созданию справедливого бесклассового общества, основанного на общественной форме собственности на средства производства. Эта вера отражалась в риторике, лозунгах и фразеологии программных документов.

Однако, какой путь следовало избрать для движения к декларируемой цели? Большевики, как известно, осуществили вооруженный захват власти, провели тотальную национализацию, предприняли попытку ликвидировать товарно-денежные отношения, ввели жесткие административные методы управления экономикой, установили режим диктатуры пролетариата. Использование этих средств было вызвано их стремлением в кратчайшие сроки воплотить на практике марксистский идеал (в вульгарной интерпретации), не считаясь с реальными условиями и наличием необходимых предпосылок.