Социал-­традиция

Пример Украины лишний раз подчёркивает простую закономерность. Если рассматривать либеральный дискурс в целом, а не выделять из него правозащитную тематику, будет видно, что нацизм и иные формы расизма есть просто радикальная форма либеральной идеологии. Поэтому один из вероятных сценариев трансформации либеральной системы в условиях кризиса — это государство фашистского типа с расистской идеологией. Этот сценарий изменений мы и наблюдаем в действии в последнее время.

Механизм архаизации и радикализации либерализма следующий. Как известно, экономически и идеологически либерализм претендует на всемирность и универсальность, поскольку либеральный проект есть проект «глобального мира». В сущности, этот экспансионизм неизбежен, он вытекает из самой природы капитала, для которого перестать расширяться означает умереть. Но экспансионистские цели требуют хотя бы внешней легитимации. С одной стороны, целям такой легитимации служит либеральная универсальная юрисдикция с концепцией естественного права в своей основе. Но на позднем этапе она не срабатывает. Помимо и вместо неё требуется прямая сакрализация власть-экономики, построенной на военной экспансии, культурной гегемонии, информационном и правовом неравенстве, бесконечном расширении долговых обязательств, накачке спроса и т. п.

В ходе прямой сакрализации системы возникают разные формы квазирелигиозности, квазирелигиозного сознания. Яркий пример — неолиберальная геополитическая доктрина. Эта доктрина, основанная на колониалистской (в своей основе гностической) идее цивилизационного превосходства, выступает в виде хантингтоновской идеи «войны цивилизаций». Теперь она допускает неприкрытое насилие.

Потребность в легитимации насилия ведёт к конструированию вспомогательной доктрины абсолютного зла, которая избавляет её носителя от лишних моральных рефлексий. Отсюда такие понятия, как «ось зла», «империя зла» и т. п. А с другой стороны — парадоксальные, характерные именно для мифорелигиозного мышления формулировки: «гуманитарные бомбардировки», «принуждение к миру». Если нет готового противника (например, советского режима или исламского радикализма), его приходится конструировать с помощью идей биологического и культурного неравенства. Такое конструирование мы наблюдаем на Украине и в ряде других стран Восточной Европы — в диапазоне от «неграждан» до «недолюдей» и «генетического мусора» в устах некоторых официальных лиц. Именно поэтому украинским фашистам позволили взять власть, войти в Раду и навязать свой курс государству. Война с населением Донбасса — часть их программы. Со своей стороны, европейские и американские официальные лица полностью одобряют геноцид и благодарят украинские власти за «умеренное применение насилия», как выразилась официальный спикер Госдепа Джен Псаки.

Разговоры о толерантности на этом фоне выглядят глумлением. Обыватель понимает, что подлинная толерантность может существовать только у него дома, в его стране при условии её суверенитета.

Историческая сцепка, соединившая в сознании масс два явления — либерализм и фашизм, — уже произошла. И через полвека люди будут знать, кто заказал и кто осуществил геноцид русских на Украине. Если носитель либерального сознания последователен и честен, он признает этот факт. Как правило, такое признание даётся тяжело. Утрата сакрального переживается очень болезненно. 25–30 лет назад аналогичный процесс можно было наблюдать на примере советских коммунистов, рядовых членов КПСС.

По всей видимости, радикализация либерализма и переход к либерал-нацизму — это признак близкого слома или демонтажа нынешней системы мира. Есть два пути выхода из данной ситуации — назад и вперёд, отказ от существующей модели или её спасение любой ценой. Вопрос в том, куда эта ситуация толкнёт обывателя, влево или вправо, к отказу от либеральной системы ценностей или к принятию в дополнение к ней откровенно фашистских взглядов.

***

Анализ морально-этических оснований либерализма и нацизма обнаруживает их сходство. Во-первых, классическую либеральную теорию и её неклассический, нацистский вариант объединяет общий моральный императив. А именно закон тотальной конкуренции, или принцип естественного отбора, перенесённый из животного мира в человеческое общество. В эпоху социализма эту доктрину принято было называть «социал-дарвинистской», и надо признать, что это довольно точное определение.