Социализм. Экономический и социологический анализ

Строго говоря, при таком подходе совершенно произвольные социальные действия просто невозможны. Даже восточный деспот, который, как представляется, волен делать что угодно с жизнью захваченных врагов, должен учитывать результат собственных действий. Конечно, в различных ситуациях за удовольствие произвольного действия приходится платить по-разному. Никакие законы не защитят нас от людей, враждебность которых столь велика, что они готовы принять любые последствия своих действий. Но в целом, если законы достаточно строго карают за нарушение нашего спокойствия, мы чувствуем себя до известной степени независимыми от дурных намерений окружающих. Историческое смягчение уголовных законов следует приписать не улучшению нравов и не декадансу законодателей, но лишь тому, что люди приучились сдерживать себя, памятуя о последствиях, и это дало возможность смягчить наказания, не ослабляя их сдерживающей силы. Сегодня угроза краткосрочного тюремного заключения более эффективно сдерживает преступления против личности, чем некогда это делала виселица.

Там, где точные денежные расчеты дают возможность полностью учесть последствия действий, не остается места для произвола. Если мы позволим себе увлечься модными воздыханиями над бессердечием нашего времени, которое все переводит на язык шиллингов и пенсов, мы упустим из виду, что как раз эта увязка наших поступков с денежным доходом служит обществу наиболее сильным заслоном от произвола. Именно такого рода установления ставят потребителя, с одной стороны, и предпринимателя, капиталиста, землевладельца, рабочего, т. е. всех, работающих для удовлетворения рыночного спроса, -- с другой, в зависимость от общественного сотрудничества. Только полная неспособность понять взаимность этих отношений может привести к вопросу о том, зависит ли должник от своего кредитора или кредитор от должника. На самом деле каждый здесь зависит от другого, и того же рода отношения существуют между продавцом и покупателем, нанимателем и работником. Принято сожалеть о том, что сегодня из деловой жизни изгнаны личные мотивы и всем правят деньги. На деле это сожаление о том, что в чисто экономической сфере деятельности нет места причудам и пристрастиям и действенны только те соображения, которых требует общественное сотрудничество.

В этом и состоит внешняя свобода человека -- он независим от произвольной власти других. Такая свобода не входит в перечень естественных прав. Она возникает в ходе общественного развития и становится совершенной благодаря зрелому капитализму. Человек докапиталистических времен зависел от "доброго господина" и нуждался в его благорасположении. Капитализм не признает таких отношений. Он прекращает деление общества на деспотических властителей и бесправных рабов. Все отношения становятся материальными и безличными, они поддаются вычислению и предоставляют выбор. Капиталистический денежный расчет низводит свободу из области мечты в реальность.

Когда люди обретают свободу в чисто экономических сферах жизни, они начинают стремиться к ней повсюду. Одновременно с развитием капитализма вдут попытки изгнать из государственной жизни всякий произвол и все формы личной зависимости. Добиться юридического закрепления личных прав гражданина, максимально сузить возможности произвола со стороны должностных лиц -- таковы цели движения за гражданскую свободу. Оно требует не благорасположения, но прав. И оно изначально признает, что для реализации этих требований необходимо как можно более жесткое ограничение возможности государства господствовать над индивидуумом. Свобода, с его точки зрения, есть свобода от государства.

Государство -- аппарат насилия, обслуживающий правительство -- не опасно для свободы только тогда, когда его действия подчинены ясным, однозначным, универсальным правилам или когда они следуют принципам, которые управляют всякой работой ради прибыли. Первая ситуация складывается, когда государство действует на базе законности, -- ведь законы связывают судью и узко ограничивают его "игровое поле". Вторая ситуация возникает при капитализме, когда государство действует как предприниматель, подчиняясь тем же законам и сообразуясь с теми же условиями, что и другие предприниматели, работающие ради прибыли. За пределами этих двух вариантов невозможно защититься от произвольных действий государства ни законами, ни каким-либо иным способом; индивидуум беззащитен перед решениями должностных лиц. Он не может предусмотреть последствия своих действий, поскольку не знает, как к ним отнесутся те, от кого он зависит. Это и есть отрицание свободы.