Социализм. Экономический и социологический анализ

Социальное искусство тенденциозно; каждое произведение защищает какой-то тезис. [443*] И утверждается всегда одно и то же: капитализм есть зло, в социализме -- спасение. Бесконечное повторение не приелось раньше читателю только потому, что у каждого писателя на уме была своя форма социализма. Все они подобно Марксу избегали детального изображения воспеваемой социалистической жизни и, как правило, просто ограничивались ссылкой на желательность социализма. Неадекватность их логики, обращение в первую очередь не к разуму, а к эмоциям -- все это неудивительно, особенно учитывая, что таким же был метод soidisant [379] научных авторитетов по социализму. Беллетристика предоставляет здесь наиболее благоприятные возможности, поскольку можно не бояться, что аргументы будут подвергнуты детальному логическому анализу. Точность отдельных замечаний в романах и пьесах не принято анализировать. Навязываемые логикой характеров и сюжета выводы не подлежат логическому обоснованию. Даже если "собственник" всегда изображается как носитель зла, нельзя предъявить претензий автору -- это ведь всего лишь частный пример. Ни один отдельный писатель не может быть признан ответственным за общее воздействие литературы своего времени.

Диккенс в "Тяжелых временах" вкладывает в уста Сесси Джуп, брошенной маленькой дочери циркового клоуна и танцора, шпильку в адрес утилитаризма и либерализма. Он заставляет мистера М"Чокумчайлда, учителя в образцовой школе последователя Бентама капиталиста Грэдгройнда, задать вопрос: каков процент жертв, если из 100 тысяч мореплавателей утонут 500 человек. Славное дитя отвечает, что для родственников и друзей погибших нет никаких процентов, -- и с большой простотой осуждает тем самым самодовольство манчестерства. [380] Все это, отвлекаясь от полной неправдоподобности сцены, очень мило и трогательно, но все же не может умалить удовлетворенности граждан капиталистического общества значительным сокращением опасности морских путешествий. И если капитализм сумел добиться, что на миллион жителей от голода ежегодно погибают только 25, тогда как прежде число голодающих было гораздо выше, нашу оценку достижений не изменят изрекаемые Сесси пошлости, что для каждого из голодающих все равно -- голодает ли вместе с ним еще миллион или миллион миллионов людей. При этом нам не предлагают никаких доказательств того, что при социализме голодающих будет меньше. Третье наблюдение, вложенное Диккенсом в уста Сесси, должно показать, что нельзя судить об экономическом процветании народа по суммарной величине богатства, но следует учитывать еще и распределение этого богатства. Диккенс был плохо знаком с работами утилитаристов и не знал, что это утверждение не противоречит старым утилитаристским идеям. Как раз Бентам подчеркивал, что порождаемое богатством довольство бывает тем сильнее, чем равномернее оно распределено [444*].

Противоположностью Сесси является образцовый мальчик Битцер. Он помещает свою мать в работный дом и потом утешает свою совесть тем, что раз в год посылает ей полфунта чаю. Даже это, говорит Диккенс, было проявлением слабости у замечательного юноши, которого он называет превосходным молодым экономистом, и только потому, что подаяние ведет к обнищанию получающего. Единственным рациональным действием Битцера является покупка самого дешевого чая и продажа его по наиболее дорогой цене. Разве философы не доказали, что в этом и состоит весь долг человека (именно весь, а не часть долга)? Миллионы читателей диккенсовского текста пережили внушенное автором чувство отвращения к низости утилитарной философии. И все-таки они неправы. Либеральные политики на самом деле выступали против поощрения нищенства безоглядно и безотчетно раздаваемой милостыней и доказывали безнадежность всех попыток улучшить положение бедных, если они не ведут к повышению производительности труда. Они показали, сколь неблагоприятны будут для самих пролетариев результаты предложений, нацеленных на повышение рождаемости у недостаточно состоятельных молодых людей, не имеющих возможности позаботиться о своих детях. Но они никогда не были против поддержки нетрудоспособных в рамках закона о бедных. Никогда они не подвергали сомнению и нравственный долг помощи престарелым родителям. Социальная философия либерализма никогда не утверждала, что "долгом", началом и концом всей нравственности является правило: купить как можно дешевле, а продать как можно дороже. Она показала только, что такое поведение рационально для того, кто стремится к косвенному удовлетворению желаний (через покупку и продажу). Но либерализм никогда не считал иррациональным делом послать старой матери чай в подарок -- во всяком случае не более иррациональным, чем самому пить чай.