Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция

б) Деградация понятия закона, о которой мы только что говорили, всегда сопровождается параллельным разложением понятия справедливости (в том числе справедливого суда) и его применения. Справедливый суд в традиционном смысле слова состоит в равном применении к каждому человеку абстрактных материально-правовых норм поведения, составляющих частное и уголовное право. Следовательно, Фемида не зря изображается с повязкой на глазах, потому что юстиция, прежде всего, действительно должна быть слепа, в том смысле, что на применение законов не должны оказывать влияние ни дары богатых, ни слезы бедных[114]. Поскольку социализм систематически извращает традиционное понятие закона, он также модифицирует и традиционное представление о справедливости. Действительно, в социалистической системе «справедливость» по большому счету состоит в произвольном решении руководящего органа, основанном более или менее на эмоциональном впечатлении его членов от конкретного «окончательного результата» социального процесса, который, как они считают, они чувствуют и который дерзко пытаются организовать сверху посредством приказов. Таким образом, объектом оценки являются не поступки людей, а субъективно воспринимаемый «результат» этих поступков с точки зрения фиктивной «справедливости», к которой добавляется эпитет «социальная», чтобы сделать ее привлекательнее для тех, кто вынужден ее выносить[115]. С точки зрения традиционной справедливости, нет ничего несправедливее, чем социальная «справедливость », ведь она основана на мнении, впечатлении или оценке «результатов» социальных процессов и не зависит от конкретного поведения каждого человека с точки зрения традиционного закона[116]. Роль судьи в традиционном праве – чисто интеллектуальная: он не должен поддаваться своим эмоциям или собственному мнению о том, какое влияние приговор окажет на обе стороны процесса. Если, как это происходит при социализме, беспристрастное применение закона затруднено, а принятие юридических решений, основанных на более или менее субъективных эмоциональных впечатлениях, разрешено, то вся определенность закона исчезает, и вскоре люди начинают понимать, что достаточно произвести благоприятное впечатление на судью, чтобы получить юридическую защиту любого своего желания. Соответственно, создается очень сильный стимул для судебных тяжб, и в сочетании с хаосом, который производит куча все более путаных и противоречивых приказов, это перегружает судей до такой степени, что их работа становится все более тяжелой и неэффективной. И так продолжается этот процесс прогрессирующего распада; он прекращается только с исчезновением юстиции в традиционном смысле и превращением судей в обыкновенных бюрократов на службе у властей, которые контролируют исполнение отдаваемых ими приказов. На следующих страницах представлена систематическая таблица, где мы перечисляем наиболее значимые различия между стихийным процессом, основанным на предпринимательстве и свободном взаимодействии людей, и системой организации, основанной на институциональном принуждении (социализмом). В таблице мы отмечаем противоположный эффект, который они оказывают на концепции и практику права и справедливости.

в) Другая типичная черта социализма – это утрата привычки приспосабливать свое поведение к общим стандартам, сформировавшимся в результате традиции, к стандартам, чья ключевая роль в социуме не может быть до конца понята ни одним отдельным человеком. Мораль ослабевает на всех уровнях и даже исчезает, ее заменяет отражение мистического подхода руководящего органа к социальной организации, и этот мистицизм склонен воспроизводиться на уровне поведения каждого человека. Таким образом, в сфере достижения целей типичная для социализма склонность выдавать желаемое за действительное господствует и на уровне отдельного индивида; персональные цели человека обычно бывают продиктованы капризом и реализуются посредством «приказов», которые отдают ему его желания и инстинкты, а не вытекают из человеческого взаимодействия в рамках, установленных законом и моралью.