Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция

Другое достоинство нашего определения социализма состоит в том, что под него подпадает социальная система, основанная на интервенционизме. Действительно, вне зависимости от того, рассматривать ли интервенционизм как типичное проявление социализма, или – что встречается чаще – как промежуточную систему между «реальным социализмом» и свободным социальным процессом, ясно, что, поскольку любые интервенционистские меры представляют собой агрессивное институциональное насилие по отношению к конкретной социальной сфере[140], интервенционизм, какими бы ни были его мотивы и его степень, и к какому бы типу он не относился, с точки зрения нашего определения является социализмом и, соответственно, неизбежно будет порождать все описанные в этой главе нарушения социальной координации.

Приравнивание термина «социализм» к термину «интервенционизм» не означает неоправданного расширения обычного значения этих слов, и является, собственно говоря, аналитическим требованием основанной на предпринимательстве теории социальных процессов. В самом деле, хотя первые теоретики австрийской школы, занимавшиеся интервенционизмом, первоначально рассматривали его в качестве отдельной от социализма категории, по мере развития полемики о невозможности экономического расчета при социализме границы между двумя этими понятиями стали размываться, и это продолжалось вплоть до наших дней, когда сторонникам теории предпринимательства стало ясно, что между социализмом и интервенционизмом нет качественной разницы[141], хотя в разговорной речи эти слова иногда используются для обозначения разных степеней одного и того же феномена.

Кроме того, предлагаемое определение социализма позволяет ученым выполнить важную функцию, представив в истинном свете совершающиеся сейчас в очень многих политических, социальных и культурных областях искусные попытки придать интервенционизму устойчивость к тем естественным и неизбежным последствиям, которые логически вытекают для него из экономического, социального и политического коллапса его ближайшего предшественника и интеллектуального предтечи: «реального социализма». По большей части, реальный социализм и интервенционизм представляют собой просто два проявления разной степени интенсивности одного и того же феномена институционального принуждения; они полностью разделяют одно и то же фундаментальное интеллектуальное заблуждение и его пагубные последствия[142].

Бессодержательносшъ «идиллических» концепций социализма

Бессмысленно и бесполезно давать социализму определения, основанные на субъективных, идиллических оценках. Определения такого типа, которые господствовали первончально, никогда не исчезали полностью, а их возрождение в наше время является побочным продуктом демонтажа «реального социализма» и упорного желания многих интеллектуалов спасти хотя бы идиллическую концепцию социализма, способную сохранить некоторую привлекательность для общества. Таким образом, нередко можно снова встретить определение социализма как «социальной гармонии»[143], «гармоничного союза человека и природы» или просто «максимизации благосостояния населения»[144]. Все эти определения не имеют смысла, потому что мешают понять, намерен ли тот, кто их предлагает, оправдывать систематическое использование институционального принуждения против свободного человеческого взаимодействия. Таким образом, в каждом случае нужно будет отдельно выяснять, с чем мы имеем дело: с примитивным и откровенным оппортунизмом, с сознательным желанием укрыть институциональную агрессию за красивым фасадом или попросту со спутанностью сознания и туманными идеями.

Может ли термин «социализм» когда-либо возродиться?