Социализм. История благих намерений

В определенный момент прагматизм Гитлера стал сильнее идеологии, и он понял, что «отнять всё у промышленников и поделить» будет не самым эффективным способом привести в жизнь давно задуманный план полномасштабной милитаризации Германии. Таким образом, к 1930 г., еще не придя к власти, имея за спиной миллионы сторонников, но нуждаясь в поддержке людей из элит, Гитлер отошел от радикальной левой повестки «25 пунктов» чисто из прагматических соображений, когда, уже вознесенный рабочими, чиновниками и особенно отставными военными, мечтающими о реванше, на вершины политического Олимпа, он должен был убедить «крупную буржуазию», что защитит ее от классовой борьбы в обмен на молчаливое участие в возрождении Германии. «Пока капиталисты подчиняли свое авторитарное производство целям нацизма, Гитлер разрешал им стричь дивиденды. Но если начинали сопротивляться – он их уничтожал. Капитализм как частная собственность его не интересовал – интересовал капитализм как дисциплинированная авторитарная система производства» [197, с. 270]. Такой прагматизм в виде временного отхода от наиболее воинственных и спорных статей программы не был чужд и многим другим социалистическим лидерам – например, Владимиру Ленину.

Как уже говорилось ранее, социалисты представляют историю нацистской партии и восхождения Гитлера так, словно весь его путь был закидан лепестками роз, кои с обеих сторон ему щедро выбрасывали из корзин немецкие капиталисты, крупные промышленники и банкиры. Выдающийся американо-британский социолог, специалист по исторической макросоциологии, автор знаменитого четырехтомника «Источники социальной власти» Майкл Манн показал ложность такого представления в своем труде «Фашисты».