Социализм как явление мировой истории

Смысл этих мер заключается в том, что население было лишено возможности обучаться частным образом. Частные лица не могли иметь книг, кроме тех, которые были посвящены узко утилитарным вопросам. В государственных хранилищах, куда имели доступ лишь чиновники, многие из этих книг были оставлены. Однако полностью уничтожены были исторические книги других царств, кроме царства Цинь.

Жертвами преследований оказались не только книги: по приказу императора более 460 конфуцианских ученых были живьем закопаны в землю, много больше — сослано в пограничные районы.

Впоследствии конфуцианство стало официальной идеологией китайской империи, а преследования Цинь Ши-хуана вошли в историю как образец варварства. Но враждебность правителей конфуцианскому учению проявлялась и позже. Так, об основателе следующей династии, сменившей династию Цинь, говорится:

«Пэй-Гун не любит конфуцианских ученых. Когда приходит к нему человек в головном уборе „гостя“ или конфуцианца, то он немедленно срывает с него головной убор и тут же мочится в него»

(79,с.389).

И в наши дни коммунистическая партия Китая призвала народ к борьбе против «последователей Конфуция и Линь Бяо». А еще в 1958 году Мао Цзе-дун сказал на втором пленуме ЦК КПК 8-го созыва об императоре Цинь Ши-хуане:

«Он издал приказ, который гласил: „Кто ради древности отвергает современное, род того будет искоренен до третьего колена“. Если ты привержен к старине, не признаешь нового, то вырежут всю твою семью. Цинь Ши-хуан закопал живьем всего только 460 конфуцианцев. Однако ему далеко до нас. Мы во время чистки расправились с несколькими десятками тысяч человек. Мы поступили как десять Цинь Ши-хуанов. Я утверждаю, что мы почище Цинь Ши-хуана. Тот закопал 460 человек, а мы 46 тысяч, в сто раз больше. Ведь убить, а потом вырыть могилу, похоронить — это тоже означает закопать живьем. Нас ругают, называют циньшихуанами, узурпаторами. Мы это все признаем и считаем, что еще мало сделали в этом отношении, можно сделать еще больше».

Приложение

Существовала ли «азиатская общественная формация»?

Всякий, сдававший экзамен по «историческому материализму», хорошо знает основную схему истории человечества — последовательную смену формаций: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, буржуазной и коммунистической. Однако этот фундаментальный исторический закон не сразу выкристаллизовался с такой четкостью, а некоторые товарищи и до сих пор имеют по этому поводу путаные представления.

Дело в том, что Основоположники Научного Метода в Истории наряду с известными нам формациями иногда называли еще одну — «азиатскую», или «азиатский способ производства»

(переписка Маркса и Энгельса, «Британское владычество в Индии», «К критике политической экономии» — предисловие). В качестве определяющей черты этой формации указывалось отсутствие частной собственности на землю, которое составляет основу политической и религиозной истории Востока, «ключ к восточному небу».

Этот вопрос живо обсуждался в 20-е и 30-е годы в советской исторической науке, в особенности в связи с историей Ближнего Востока — Месопотамии и Египта. В этой борьбе победу одержала школа академика В. В. Струве, утверждавшая марксистскую точку зрения, согласно которой древние общества Ближнего Востока были рабовладельческими. Вопрос можно было считать окончательно исчерпанным, когда в написанной И. В. Сталиным знаменитой 4 главе «Краткого курса» была указана всем теперь хорошо известная «пятичленная» схема исторического развития, не включающая «азиатскую формацию».

В эту атмосферу ясности некоторый диссонанс внесло опубликование в 1939 году рукописи Маркса, не предназначавшейся им для печати, «Формы, предшествующие капиталистическому производству»

(86), где он включает «азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства» в единую линию как «прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Как только вышел в свет русский перевод этого сочинения, в «Вестнике древней истории»

(87), появилась руководящая статья, которая должна была бы воспрепятствовать любым ложным толкованиям. «Тем самым раз навсегда кладется конец попыткам некоторых историков усмотреть у Маркса особую „азиатскую“ общественно-экономическую формацию», — пишет академик В. В. Струве и строго предупреждает: «Азиатское общество — общество рабовладельческое». Действительно, очень хорошо, что в этой работе Маркс говорит о рабстве на Востоке, но, к сожалению, он пользуется здесь несколько расплывчатым термином «поголовное рабство», который плохо укладывается в рамки «классовой картины истории».