Социализм как явление мировой истории

Против деятельного участия человека в окружающей жизни было направлено учение катаров о том, что добрые дела не могут привести к спасению, а как источники гордыни — вредны. Ту же функцию имели общие для катаров и вальденсов запреты ношения оружия, клятвы, участия в суде. Катарам же некоторых течений вообще запрещалось иметь общение с мирскими людьми, за исключением попыток их обращения. Еще более радикальны были идеи «свободных духов» и адамитов — отрицание собственности, семьи, государства, всех норм морали. «Божественные» руководители секты явно претендовали на гораздо более высокое место в жизни, чем клир католической церкви. Их идеология отрицала всякую иерархию (кроме, может быть, иерархии их секты) — и не только на земле, но и на небесах. Именно этот смысл имели их полемически заостренные заявления: что они равны Богу во всем, без малейшего различия, что они могут совершать все те же чудеса, что и Христос, или что Христос лишь на кресте достиг состояния «божественности».

Отрицание крещения детей, общее почти всем сектам, основывается на принципиальном неприятии Церкви как мистического сообщества. На ее место они ставят свою церковь, вступление в которую, также сопровождаемое крещением, доступно лишь взрослым, сознательно принимающим ее принципы, и которая, в отличие от католической Церкви, тем самым является союзом сознательных единомышленников. Все эти частные положения сводятся к одной цели: преодолению того соединения Бога и мира, Бога и человека, осуществленного воплощением Христа, которое является основой христианства (по крайней мере, в его традиционном толковании). Для этого имелось два пути: отрицание мира или отрицание Бога. Первым путем шли манихейско — гностические секты, учение которых отдавало мир во власть злому богу и признавало единственной целью жизни — спасение от плена материи (для тех, для кого это возможно). Пантеистические секты, наоборот, не только не отказывались от мира, но провозглашали идеи господства над ним (опять-таки для избранных, причем другие, «грубые» люди включались в категорию мира). В их учении можно найти прообраз идеи «покорения природы», ставшей столь популярной в последующие века. Но господство над миром считалось достижимым не на пути исполнения замысла Бога, а путем отрицания Бога, превращения самих избранных «свободных духов» — в богов. Социальное проявление этой идеологии можно видеть в крайних течениях движения таборитов. Наконец, анабаптисты, по-видимому, пытались осуществить синтез обеих тенденций. В «воинствующей» фазе они проповедовали господство избранных над миром, причем идеи господства совершенно вытесняли христианские черты их мировоззрения (например, Мюнцер писал, что его учение в равной мере доступно христианам, иудеям, туркам и язычникам). В «мирной» же фазе, как можно видеть на примере Моравских братьев, верх брало бегство от мира, осуждение его и разрыв с ним всех связей — материальных и духовных (например, арестованный властями в 1527 г. Михаэль Затлер из Моравских братьев на следствии сказал, что он не стал бы помогать своему отечеству и христианам, даже если бы в страну вторглись турки).

Идеи хилиастического социализма составляли органическую часть этого мировоззрения. Требование уничтожения частной собственности, семьи, государства и всей иерархии тогдашнего общества имели целью выключить участников движения из окружающей жизни и поставить во враждебные, антагонистические отношения к «миру». Несмотря на то, что эти требования занимали количественно небольшое место в общей идеологии еретических сект, они были столь характерны, что в значительной мере могли служить определяющим, родовым признаком всего движения. Так, Деллингер, на которого мы раньше ссылались, в другой своей книге так характеризует отношение сект к жизни: