Социализм с русским лицом

Особую роль в этом отводилась Западу. В 1925 году Троцкий, неожиданно для многих, предложил весьма любопытный план индустриализации страны. Согласно этому плану, промышленная модернизация СССР должна была основываться на долгосрочном импорте западного оборудования, составляющем от 40 до 50 % всех мощностей. Импорт сей следовало осуществлять за счет экспорта сельскохозяйственной продукции. Кроме того, предполагалось активно задействовать иностранные кредиты. Обращает на себя внимание то, что Троцкий предлагал наращивать советский экспорт за счет развития фермерских капиталистических (!) хозяйств. То есть, в данном вопросе он встал на одну линию с Бухариным, который бросил призыв: «Обогащайтесь!» (Несколько раньше, в 1923–1924 годах четыре видных деятеля «левой оппозиции», близкие к Троцкому – В.В. Осинский, Ю.Л. Пятаков, Е.А. Преображенский, И.Н. Смирнов – потребовали развернуть «широкую товарную интервенцию» с Запада.)

Но, может быть, это была досадная слабость вождя, этакая «отрыжка нэпа»? Нет, тут все гораздо серьезнее – Троцкий будет писать примерно то же и в эмиграции. Так, в 1932 году «Бюллетень» оппозиции опубликовал его статью «Советское хозяйство в опасности» (1932). Там можно прочитать такие, «шокирующие» строки: «Импортный товар в один червонец может вывести из мертвого состояния отечественную продукцию на сотни и на тысячи червонцев. Общий рост хозяйства, с одной стороны, возникновение новых потребностей и новых диспропорций, с другой, неизменно повышают нужду в связях с мировым хозяйством. Программа «независимости», т. е. самодовлеющего характера советского хозяйства, все больше раскрывает свой реакционно-утопический характер. Автаркия – идеал Гитлера, не Маркса и не Ленина».

Здесь Троцкий предстает самым настоящим рыночником, утверждая: «План проверяется и, в значительной мере, осуществляется через рынок. Регулирование самого рынка должно опираться на обнаруживаемые через его посредство тенденции… Система переходного хозяйства немыслима без контроля рублем».

Вот так. Оказывается «демон революции» был убежденным и последовательным сторонником интеграции советской экономики в систему международного капиталистического хозяйства. Причем сама экономика должна быть рыночной, а план использоваться всего лишь как регулятор рынка. (В этот период все ведущие капиталистические страны уже использовали плановый механизм).

При этом Троцкий вовсе не собирался демонтировать Советскую власть, точнее прикрываемую ею диктатуру компартии. Он был совершенно и весьма искреннее непримирим в отношении контрреволюции. Реставрация капитализма допускалась им только в экономической сфере, тогда как в политике власть должна была оставаться у партии большевиков. Примерно то же самое мы видим на примере Китая – с той только разницей, что китайцы используют этот дуализм на благо своей нации. Троцкий же исходит из интересов Запада, искренним и горячим поклонником которого он всегда выступал.

Вне всякого сомнения, Троцкий был марксистом, выступающим за победу социализма и коммунизма во всемирном масштабе. Но он пытался ортодоксально следовать за Марксом, который считал, что социалистическая революция возможна лишь в условиях развитого капитализма. Старый, капиталистический строй должен был достичь своей вершины, исчерпать все свои возможности, и лишь после этого он подлежал социалистической ликвидации. Понятно, что Россия начала XX века этим условиям не отвечала. Поэтому правые социал-демократы – меньшевики – как раз и не советовали мечтать о скорой социалистической революции. Они считали, что на повестке дня стоят задачи буржуазной революции, период которой должен продлиться достаточно длительный период. Но все вышло совсем не так, как замышляли «правильные» марксисты.

Да, капитализм у нас развивался бурно, промышленность росла как на дрожжах, но до Запада было еще очень далеко. И, что характерно, Россия вовсе не хотела пройти путь капитализации до самого его конца. Ее неудержимо влекло к социализму. А буржуазия, которая должна была играть роль проводника к светлому капиталистическому будущему, была в России очень и очень слаба. После свержения монархии она продержалась у власти всего несколько месяцев, после чего уступила место большевикам, выступающим от имени пролетариата и беднейшего крестьянства.