Социализм. «Золотой век» теории

Выдвинув идею рабоче-крестьянского правительства, Ленин не забывает о ее переходности, и не исключает возможности борьбы пролетариата (то есть социал-демократии) с этим правительством. Давление извне позволит продвигать политику революционного правительства влево, а страну таким образом – к решению пролетарских задач (эта линия будет осуществляться большевиками весной-летом 1917 г.). Созванный большевиками III съезд РСДРП провозгласил: «Независимо от того, возможно ли будет участие социал-демократов во Временном революционном правительстве, следует пропагандировать в самых широких слоях пролетариата идею необходимости постоянного давления на Временное правительство со стороны вооруженного и руководимого социал-демократией пролетариата в целях охраны, упрочения и расширения завоеваний революции»[1151]. Однако, поскольку мелко-буржуазные политики не смогут долго двигаться в этом направлении сами, модель такой диктатуры, действующей под давлением снизу, неизбежно приведет к власти левых социал-демократов.

* * *

А. Мартынов еще в 1904 г. опубликовал в «Искре» статью «Две диктатуры», где выступил категорически против возможного прихода социал-демократов к власти в ходе грядущей революции. Он цитировал знаменитую фразу Энгельса о вождях радикальной партии в Крестьянской войне в Германии: «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство»[1152].

Ленину трудно спорить с Энгельсом. Но он применяет в этой трудной ситуации «золотой ключик», который его прежде не подводил – «научность» марксизма. «Энгельс видит опасность в смешении вождем мнимосоциалистического и реальнодемократического содержания переворота, а умный Мартынов выводит отсюда опасность того, чтобы пролетариат вместе с крестьянством брал на себя сознательно диктатуру в проведении демократической республики, как последней формы буржуазного господства и как наилучшей формы для классовой борьбы пролетариата с буржуазией»[1153]. Энгельс писал о таких вождях пролетариата, которые не понимают «непролетарского характера переворота». Но большевики же будут его понимать[1154]. Тогда и «движение дозреет» до «применения мер».

Увы, когда большевики придут к власти, они будут говорить о пролетарском характере революции, хотя эта революция будет прокладывать дорогу к власти вовсе не пролетариату. Мартынов окажется прав в половине своего прогноза – когда говорил об отсутствии у вождей рабочего класса понимания реальной ситуации. Но вожди почти никогда не понимают ситуацию также, как объективные исследователи. Вожди не «научны».

Но в другом отношении Мартынов, как и другие меньшевики, ошибался. С их точки зрения захват власти может вести только к одному – к быстрому краху радикальной социал-демократии, ее компрометации и победе реакционных сил. Именно так меньшевики будут оценивать перспективы большевистского радикализма и в 1917 г. Ознакомившись с апрельскими тезисами Ленина, Мартынов писал: «Если мы пойдем по ленинскому пути, мы в близком будущем пойдем не к диктатуре пролетариата, а к диктатуре контрреволюционных слоев буржуазии»[1155]. В роли реакционера тут выступал не Ленин. Просто в силу неправильности, авантюристичности стратегии Ленина он облегчит задачу контрреволюции. Меньшевики остались в плену однолинейной марксистской картины прогресса, когда движение возможно только «вперед» и «назад», а не «в бок», к другому варианту движения вперед, не предусмотренному догматом.

Мартов настаивал: до постановки задачи диктатуры пролетариата «мы остаемся принципиально непримиримой оппозицией ко всякому правительству и не отказываемся от «предрассудка», запрещающего нам сквернить уста сочетанием слов: «да здравствует» и «правительство»»[1156]. Просто анархизм какой-то.

И большевики, и меньшевики видят себя в роли радикальной оппозиции. Критиковать всегда проще. Но большевики готовы при благоприятных условиях сделать следующий шаг – войти во власть. Но значит ли это, что они тем самым перейдут на другую сторону баррикад?