Социализм

Более полувека назад выдающийся деятель английского социалистического движения Сидней Вэбб провозгласил, что социалистическая философия представляет собой «сознательное и явное провозглашение принципов организации общества, которые уже были освоены, и большей частью бессознательно». И он добавлял, что экономическая история XIX века была «почти непрерывным свидетельством прогресса социализма» [489*]. Несколькими годами позже почтенный государственный деятель Британии сэр Уильям Харкурт констатировал: «Мы все социалисты теперь» [490*]. [412] Когда в 1913 г. американец Элмер Робертс [413] опубликовал книгу об экономической политике имперского правительства в Германии с конца 70-х годов, он назвал ее политикой «монархического социализма» [491*].

Было бы, однако, неверным просто отождествлять интервенционизм и социализм. Немало таких, кто поддерживает политику государственного регулирования экономики как самый подходящий способ прийти — шаг за шагом — к полному социализму. Но немало и таких интервенционистов, которые не являются отъявленными социалистами; их цель — создание смешанной экономики как долговременной системы управления хозяйством. Они стремятся к ограничению, регулированию и «совершенствованию» капитализма посредством правительственного вмешательства в деловую активность и организацией рабочих в профсоюзы.

Чтобы понять существо смешанной экономики и природу правительственного вмешательства в хозяйственные процессы, нужно прояснить два момента.

Во-первых, если в рамках частнособственнической экономики некоторые средства производства оказываются в собственности правительства или муниципалитетов, это еще не означает, что мы имеем дело со смешанной экономикой, соединяющей черты социализма и частной собственности. Пока только некоторые предприятия контролируются государством, свойства рыночной экономики как основы хозяйственной жизни остаются незатронутыми. Государственные предприятия как покупатели сырья, полуфабрикатов и труда, так же как и в роли продавцов товаров и услуг, вынуждены подлаживаться к механизмам рыночной экономики. Они подчинены закону рынка; они вынуждены стремиться к прибылям или, по крайней мере, избегать убытков. Когда они пытаются ослабить или вовсе устранить эту зависимость, покрывая убытки таких предприятий казенными субсидиями, единственным результатом оказывается сдвиг зависимости куда-либо еще. Это происходит просто потому, что средства для субсидий нужно где-то брать. Их можно получить из налогов. Но налоговые тяготы ложатся на публику, а не на правительство, налоги собирающее. Рынок, а не налоговое управление, определяет, на кого падает бремя налогов и как оно влияет на производство и потребление. Рынок и его неизбежный закон сохраняют верховенство.

Во-вторых, есть два способа строительства социализма. Один — мы можем называть его марксистским или русским — есть путь чисто бюрократический. Все предприятия становятся подразделениями государственного механизма, так же как управление армией и флотом или почтовой службой. Каждый отдельный завод, магазин или ферма занимают такое же положение по отношению к вышестоящему центру, как и почтовое отделение к управлению почт. Весь народ преобразуется в единую трудовую армию, служба в которой обязательна; командующий этой армией является главой государства.

Второй путь к социализму — мы можем назвать его германским или системой Zwangswirtschqft — отличается от первого тем, что иллюзорно и номинально сохраняет частную собственность на средства производства, предпринимательство и рыночную торговлю. [414] Так называемые предприниматели продают и покупают, платят работникам, берут кредиты и платят проценты. Но они на самом деле больше не предприниматели. В нацистской Германии их называли управляющими предприятиями или Betriebsfuhrer. [415] Правительство диктовало этим мнимым предпринимателям, что и как производить, по какой цене и у кого покупать, по какой цене и кому продавать. Правительство назначало тарифы и оклады, а также кому и на каких условиях капиталисты должны доверять свое имущество. Рыночный обмен в этих условиях был чистой фикцией. Когда цены, заработная плата и процентные ставки назначаются правительством, они только формально остаются ценами, заработной платой и процентными ставками. В действительности они превращаются в числовые коэффициенты, с помощью которых авторитарный порядок определяет доход, потребление и уровень жизни каждого гражданина. Правительство, а не потребитель, направляет производство. Властвует центральный совет управления производством, а все граждане становятся просто служащими государства. Это социализм, имеющий свойства видимости капитализма. Некоторые черты капиталистической рыночной экономики при этом сохраняются, но они означают здесь нечто совершенно иное, чем в системе рыночной экономики.