Социальная дистанция

Поначалу, когда Игорь попал к нам и начал свою пропаганду, я сочла его психопатом, фанатиком. Это же паранойя чистой воды – что нас держат в этом ангаре вовсе не для того, чтобы помочь восстановиться, а чтобы испытывать яды и всякую химию. Мол, количество заболевших растёт с каждым днём, и здоровые понимают, что они уже в меньшинстве, что им нужно оружие против нас. Я, глядя на наших волонтёров или на Вику, отказывалась верить в этот агрессивный бред.

Но потом я послушала Игоря более внимательно. Кое-в-чём он определённо прав. А другие его идеи просто звучат непривычно, но если подумать… Например, эта: нас большинство, а это значит, что теперь именно мы – норма. Значит, именно наше состояние должно считаться правильным и даже в каком-то смысле здоровым. Игорь нас называет «людьми», а тех, других – «больными».

И это приятно. Снова ощутить себя нормальной. Выпрямить спину и гордо поднять голову. Перестать чувствовать стыд, неловкость, перестать считать себя неполноценной или уродиной. По меркам нового мира я вполне симпатичная. У меня прекрасный сын – с какой стати я должна считать его «зомбаком», как кричат через ограду мальчишки с той стороны? Вообще, этих наглых хулиганов давно пора поставить на место, куда смотрят их родители? Вот я же слежу за своим, воспитываю. А они? Считают, что им закон не писан только потому, что они не заразились?

***

Сегодня я убедилась, что Игорь был прав, во всём. Новичкам – тем, которые в отдельной клетке, – на завтрак дали какую-то отраву. Они громко кричали, некоторые расцарапали животы до кишок, а одну девушку стошнило коричневой жижей. Потом, правда, успокоились, но нам, разумным, ясно, что это была лишь пробная доза яда. В следующий раз дадут больше.

Игорь велел нам не есть то, что принесли на обед. Взрослые поняли его, удержать детей было труднее. Славик так вырывался, что аж палец мне оторвал. Кричал. Ничего, потом он поймёт, что я стараюсь как лучше.

На прогулку нас не выпустили, хотя на улице пасмурно.

Волонтёры близко не подходят, но следят за нами, перешёптываются. Не хотят, чтобы мы слышали. Я, может, соображаю не так хорошо, как раньше, но ведь ясно: если что-то скрывают, то это что-то плохое. Значит, они и правда хотят навредить нам. Убить?..

Хорошо, что Вики сегодня нет. Даже если она тоже участвует в этих планах, я не увижу этого своими глазами. Нет ничего хуже, чем предательство близкого человека.

Игорь отобрал самых молодых мужчин – то есть тех, кто заразился недавно, у кого ещё крепкие руки и достаточно сил, – и они собирают всё, что сгодится в качестве оружия. Я вообще-то всегда была против насилия, но теперь… Если найдётся лишний металлический прут, я возьму. Мы должны бороться за своё существование, а лично я – ещё и за жизнь сына. Если понадобится, я зубами прогрызу нам путь на волю.