Социальная история советской торговли. Торговая политика, розничная торговля и потребление (1917–1953 гг.)

Розничные продавцы страдали от посягательств государства и на зерновой рынок. Уже в 1915 году во многих губерниях ввели запреты на перемещение зерна через губернские границы, в то время как центральное правительство пыталось противодействовать этим мерам и самостоятельно регулировать цены на продажу зерна. Вскоре (в сентябре 1916 года) были установлены фиксированные цены на все сделки с зерном и (в ноябре 1916 года) введена централизованная система реквизиции, в рамках которой устанавливались конкретные квоты на поставки для каждого хозяйства. Продразверстка служила своей непосредственной цели, передав регулярное снабжение продовольствием в руки правительства, однако в то же время она способствовала катастрофическому сокращению посевов зерновых в последующие годы. И Временное правительство, и большевики переняли этот подход к решению продовольственных проблем: введение хлебной монополии Временным правительством (март 1917) и «продовольственная диктатура» большевиков (май 1918) представляли собой силовые версии царской политики. В течение нескольких недель после падения монархии все зерно стало официально принадлежать государству. Производители должны были регистрировать все свои запасы зерна, из которых им разрешалось оставить определенную норму для личного использования. Главным нововведением большевиков в области хлебной политики после октября 1917 года стала милитаризация снабжения путем его передачи в ведение вооруженных «продовольственных отрядов»[30]. Все эти вмешательства имели последствия для розничных торговцев продовольствием, чья возможность получать хлеб и муку, а также зарабатывать на их продаже была предсказуемо подорвана.

Контекст для проведения этой политики был сформирован не только драматическими политическими событиями 1917–1918 годов, но и усилением экономического кризиса. Февральскую революцию, как известно, спровоцировал продовольственный дефицит в Петрограде, однако его острота, по-видимому, была сильно преувеличена тревожными настроениями населения. Даже в разгар демонстраций городских запасов всегда оставалось не менее чем на 12 дней. Кроме того, Петроград всегда был необычайно уязвим для перебоев в поставках продовольствия в силу своего размера и местоположения, так что дефицит в этом городе не следует считать показательным для всей страны [Катков 1967: 249–251; Кондратьев 1991 [1922]: 142–143][31]. Однако к середине лета 1917 года из-за беспорядочных поломок и аварий железнодорожной системы то, что ранее могло считаться локальной проблемой, распространилось на все регионы, которые обычно импортировали продовольствие[32]. Год спустя в Петрограде, Туркестане и других областях были зафиксированы случаи голодной смерти, а эпидемические заболевания – холера, дизентерия, брюшной тиф и сыпной (или «голодный») тиф – уносили все больше жизней[33]. Кризис перекинулся и на промышленность, когда рабочие, вовлеченные в революционную борьбу, вступали в Красную армию или бросали заводы ради того, чтобы получить права на землю или добыть продовольствие.

До большевистского переворота розничные торговцы были скорее случайными жертвами политики вмешательства, чем ее явной целью. Большевики сохранили и даже усилили акцент своих предшественников на контроле над реализацией зерна и других товаров первой необходимости, однако при этом они коренным образом изменили баланс сил, ведя одновременно «войну против рынка» и «экспроприацию буржуазии». В течение трех дней после переворота большевики издали декрет «О расширении прав городских самоуправлений в народном деле», наделявший местных комиссаров неограниченным правом регулировать торговлю и «конфисковать, реквизировать и секвестровать в свою пользу все частные помещения, а также все принадлежащие частным лицам или учреждениям продукты, предметы, аппараты, орудия, принадлежности, транспортные средства, склады и проч.» [Собрание узаконений 1917–1924 (1917), 1: 6]. Этот декрет предоставлял принятие решений руководителям на местах, однако розничные торговцы и лавочники вскоре почувствовали, что оказались в осаде. Помимо немедленной экспроприации имущества, предпринимателям предъявлялись огромные налоговые счета, за которые в Нижнем Новгороде и других городах весь торговый класс нес коллективную ответственность; некоторые были выселены из коммерческих помещений или квартир, а многие вступали в стычки с представителями новой власти по поводу цен на товары первой необходимости[34]. Карательная социальная политика большевиков усугубляла экономические трудности розничных торговцев, связанные с отсутствием поставок. По состоянию на весну 1918 года некоторые розничные торговцы все еще пытались увеличить свои страховые суммы и тем обезопаситься от рисков революционного периода, но многие другие снимали вывески и закрыли магазины[35].