Социальная лингвистика

Латвийский закон о языках 1989 г., кроме латышского ("государственного") и русского ("одного из языков межнационального общения"), называет также латгальский и ливский языки[81]. "В Латвийской ССР гарантируется употребление латышского языка, включая говоры и латгальскый письменный язык, во всех областях культуры. Государство также гарантирует сохранение и развитие культуры ливов на ливском языке". Так закон создает юридическую основу для этноязыкового плюрализма.

Предоставление юридических преимуществ одному из языков социума — это нередко акт защиты языка, находящеюгося в кризисе.

Знаменитый пункт Литовского Статута (в редакциях 1566 и 1588 гг.) — А писар земский по руску маетъ литэрами и словы рускими вси листы и позвы писати, и не иньшым языком и словы — был, по мнению А. И. Журавского, вынужденной охранительной мерой, косвенным свидетельством нарастающего вытеснения старобелорусского языка польским (Жураўскi 1967, 350–351). Когда законы бывших союзных республик назвали свои языки государственными, то это также было актом защиты местных этнических языков.

В текстах законов не так уж часто встречаются прямые запреты употреблять какой-то язык[82]. Права языковых меньшинств нарушаются или вообще ликвидируется де-факто. Например, фашисты просто разгоняли национально-культурные центры, арестовывали их лидеров, закрывали газеты на языках меньшинств. При Франко остановилась письменность каталанского и галисийского языков; особенно жестоким репрессиям подвергались баски. В Италии при фашистах преследовались ретороманцы, словенцы, австрийские немцы; в Германии — серболужичане.

Юридическая дискриминация может состоять в неупоминании языка в законе или трактовке его как диалекта. Остальное — дело практики. В 1861 г. попечитель Виленского учебного округа в представлении министру народного просвещения писал: "В губерниях Виленской, Гродненской и Минской бо́льшая часть сельского населения говорит наречием белорусским, поэтому и народные училища в этих местностях должны быть чисто русские" (дат. по работе Шлюбскi. 1928, 335).

Законы о языке и права человека

Демократический закон о языке защищает право отдельного человека не владеть языком большинства. По закону, человек может обратиться в государственное учреждение на любом из языков, принятых в данном социуме, и учреждение обязано дать ответ на том же языке. В суде гражданин имеет право выступать на родном языке; закон предусматривает при необходимости участие в суде переводчика. Если заботиться о меньшинствах, то закон должен предусмотреть наличие перевода в документах частного лица — паспорте, свидетельствах о рождении, браке, в документах об образовании и т. п., а также на бланках, формулярах, в инструкциях по пользованию товарами и в визуальной информации (вывески, объявления, рекламы, афиши, плакаты и т. п.).

Закон защищает право частного лица говорить на родном языке в сфере обслуживания. Наиболее четко (если сравнивать законы о языке бывших союзных республик) об этом сказано в эстонском законе: "В сфере обслуживания и торговли обслуживающая сторона обязана применять язык, избранный обслуживаемым лицом". (Ср. соответствующую статью в украинском законе: "В Украинской ССР во всех сферах обслуживания граждан употребляется украинский или другой язык, приемлемый для сторон", В конфликтной ситуации статья не способна регламентировать выбор языка.) В эстонском законе есть также статья, защищающая право человека говорить на родном языке со своим начальником: "Руководящие работники общаются с подчиненным на избранном им языке" (ст. 5).