Социальная психология и история

Правда, многие археологи, антропологи, лингвисты готовы представить себе древнейшее первобытное человечество как состоящее из множества совершенно изолированных общественных единиц, скажем, кочующих и не ведающих друг о друге родовых групп. Такое представление развилось на смену прежней идее лингвистов о праязыках — об историческом единстве обширнейших семейств языков и народов, восходящих к исходному пранароду с его языком. Но в противовес и тому и другому воззрению некоторые советские ученые для характеристики древнейшей стадии развития языков выдвинули новую, довольно убедительную схему. Это — картина непрерывной цепи первобытных говоров: две любые соседние группы говорят на диалектах разных, но все же понятных друг для друга. Естественно, что по отношению к более отдаленным группам непонимание усиливается, а какое-либо переселение рода или группы может вызвать разрыв этой первобытной непрерывности и люди оказываются соседями совершенно иноязычных людей. В этой схеме нам сейчас интересна лишь та сторона, которая подчеркивает различие говоров между любыми соседними | группами. Такое различие не могло быть плодом естественных причин. Оно всегда служило искусственным средством для обособления и отличения своих от чужих. Скажем, у одних темп речи более быстрый, чем у других, или различны ударения, или одни говорят с менее открытым ртом, другие — с более открытым, вследствие чего губные звуки в той или иной мере заменяются зубными и язычными, одни избегают тех шипящих или щелкающих звуков, какими пользуются другие, и т.д. Чужих узнают по их отличию от своих, своих — по их отличию от чужих. Но язык — это лишь один из элементов культуры. Археологи обнаруживают на смежных территориях несколько или даже сильно разнящиеся друг от друга типы орудий, жилищ, утвари, украшений. Значит ли это, что в различиях отразилась изолированность друг от друга носителей этих культур? Нет, отвечает социальная психология, люди таким путем внешне выражали и психологически закрепляли отношения между “мы” и “они”.

Этнографии известны бесчисленные примеры таких искусственно поддерживаемых бытовых и культурных различий между соседями. Роды, племена, локальные группы всегда отличают себя от других и других от себя хоть по какому-нибудь признаку. Чрезвычайно красочны традиционные праздничные наряды, различные в разных местностях Прибалтики. Даже для двух соседних деревень в дореволюционной России отмечалось наличие дуализма по той или иной сознательно акцентируемой этнографической детали: “у нас наличники на окнах иные, чем у них”, “у нас это колено в песне выводят не так”. А взаимное противопоставление между соседними областями выступало в очень многообразных формах, в том числе в виде взаимных шуток и насмешек.

Если подойти под таким углом зрения ко всем этнографическим и археологическим данным о местных особенностях духовной и материальной культуры, окажется, что все они представляют своего рода границы размежевания самых разных общностей. Нельзя представить себе “мужские союзы” и “мужские дома” без их противопоставления женщинам, как и обратно. Нельзя представить себе возрастные группы, например совершеннолетних и несовершеннолетних, вне их взаимного обособления друг от друга и вне четкой обрядовой границы между ними в виде инициации. Это может быть как более внешним отношением, например между двумя родами, общинами, селениями, племенами, так и внутренним членением — отношением между фракциями, союзами, компаниями, социальными слоями, кастами, сословиями и т.д.

Объективный характер этих отношений опять-таки весьма различен. Вот пример из охотничьей жизни тунгусских родов в суровых просторах дореволюционной сибирской тайги. Каждый род отличался своей татуировкой лица так же, как некоторыми особенностями оружия и утвари; при нечеткой размежеванности между родами охотничьих территорий встреченного человека с “чужой” татуировкой убивали и труп его бросали на съедение диким зверям. Какая дистанция от этих жестоких норм межродовой вражды до беззлобного подшучивания или условных церемоний! Но в любом случае рассмотрение социально-психической, в том числе этнопсихической, общности только изнутри, только в плане внутреннего сцепления и уподобления является фикцией. Именно противопоставление своей общности другой всегда способствовало фиксации и активному закреплению своих этнических отличий и тем самым — скреплению общности.