Социальная психология. Интенсивный курс.

Судя по тому, что люди сообщают исследователям, установки по отношению к женщинам изменяются с такой же быстротой, что и расовые установки. В 1937 году треть американцев выразила готовность проголосовать «за», если бы их партия выдвинула в качестве кандидатуры на пост президента женщину. В 1988 году об этом сообщили 9 из 10 избирателей (рис. 19-4). В 1967 году 56 % студентов-первокурсников согласились с тем, что деятельность замужних женщин лучше всего ограничить домом и семьей; в 1993 году только 24 % студентов согласились с этим (Astin others, 1987; Sax others, 1997).

[Проголосовали бы за женщину-президента, Одобряют работающих женщин]

Рис. 19-4. Предрассудки против женщин: идея, время которой ушло? Процент американцев, высказавших одобрение в адрес замужних женщин, имеющих способного обеспечить семью мужа, но тем не менее работающих, а также процент тех, кто намеревался проголосовать за женщину-кандидата в президенты, неизменно растет начиная с середины 30-х годов (по данным Niemi others, 1989; Smith, 1997).

По мнению Элис Игли и ее коллег (Alice Eagly others, 1991), Джеффри Хаддока и Марка Занны (Geoffrey Haddock Mark Zanna, 1994), у людей не возникает негативной, «инстинктивной» реакции на женщин, как это случается у них по отношению к некоторым другим группам. Большинству людей женщины нравятся даже больше, чем мужчины. Они воспринимают женщин как более понимающих, добрых и отзывчивых. Таким образом, благоприятный стереотип - который Игли (Eagly, 1994) именует эффектом прекрасных женщин - способствует созданию благожелательной обстановки.

Итак, ослабевают ли гендерные установки в западных странах? Можно ли считать, что женское движение почти завершило свое дело? Как и в случае расовых предрассудков, вопиющие гендерные предрассудки умирают, но завуалированная предубежденность жива. Когда мужчины верят, что экспериментатор с помощью детектора лжи может узнать их истинные установки, они выражают меньше восторгов по поводу прав женщин. Даже прибегая только к опросникам, Дженет Свим (Janet Swim, 1995) выявила скрытый («современный») сексизм, существующий параллельно с завуалированным («современным») расизмом. Люди, его придерживающиеся, с одной стороны, отрицают дискриминацию, а с другой - не желают принимать идею равенства.

Предубеждения проявляются и в поведении. Это было продемонстрировано группой исследователей во главе с Джен Айрис (Jan Ayres, 1991), которые посетили 90 дилеров по продажам автомобилей в Чикаго. Исследователи использовали стандартную стратегию: они пытались выторговать наиболее низкую цену за новую машину, которая обошлась самому дилеру примерно в 11 000 долларов. В итоге средняя цена для белых мужчин составила 11 362 доллара; для белых женщин - 11 504 доллара; для чернокожих мужчин - 11 783 доллара, а для чернокожих женщин - 12 237 долларов.

Большинству женщин известно о существовании гендерных предрассудков. Они убеждены в том, что дискриминация по полу затрагивает большую часть работающих женщин, что выражается в более низкой заработной плате, а также в более низкой оплате традиционно женского труда - такого, как уход за детьми. Уборщики мусора получают больше, чем воспитатели дошкольных учреждений (по преимуществу женщины). Однако Фей Кросби и ее коллеги (Faaye Crosby others, 1989) выявили в повторном исследовании интересный факт: большинство женщин отрицают, что чувствуют, будто лично они являются объектами дискриминации, и считают, что дискриминации подвергаются другие женщины. Их работодатель не является нечестным. Дела у них идут лучше, чем у женщин в среднем. Поскольку они не жалуются, руководители учреждений - даже тех, где дискриминация очевидна,- могут уверовать в торжество справедливости. Сходное отрицание личной ущемленности при признании дискриминации по отношению к своей группе выявлено у безработных, открыто заявляющих о себе лесбиянок, афро-американских и канадских меньшинств (Dion Kawakami, 1996; Taylor others, 1990).

В целом за пределами стран западной демократии гендерная дискриминация выражена резче в странах, где родители больше надежд возлагают на мальчиков. В Южной Корее мальчиков рождается на 14 % больше, чем девочек, в Китае - на 18 %. Результат продиктованных выбором пола абортов и умерщвления младенцев - это 76 миллионов, мягко говоря, «потерянных женщин» (Klasen, 1994; Kristof, 1993).