Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

Воеводы набирали на стрелецкую и казачью службу «охочих людей»: вольных казаков из окрестных станиц, пришлых людей, беглых крестьян, крестьянских детей, захребетников. А. С. Лаппо-Данилевский полагал, что южное население пополнялось часто всяким сбродом. [26]Однако А. А. Новосельскому удалось выяснить, что среди крестьян, переселявшихся на юг в XVII в., подавляющая часть принадлежала к среднему слою. [27]

Как только началась война с самозванцем, командование отозвало из южных гарнизонов многих стрельцов и казаков, с тем чтобы усилить армию Мстиславского. Из одного только Ельца к Мстиславскому прибыли 400 конных казаков с пищалями и 100 пеших стрельцов, из Ливен — 200 конных казаков с пищалями, из Воронежа — 100 стрельцов. [28]Из-за нехватки ратных людей в степных крепостях Разрядный приказ периодически посылал туда «на год» детей боярских — «годовальщиков», а также стрельцов из крепостей, расположенных вдали от границы. Подкрепления прибывали в южные крепости по весне или ранним летом и оставались там до осени.

В период после Смуты наибольшее число детей боярских приходилось на долю крепостей Елец (627 человек) и Ливны (431 человек), наименьшее — на долю Воронежа (221), Белгорода (164) и Оскола (155 человек). В Валуйках дети боярские в тот период не числились. Даже в Ельце и на Ливнах стрельцы и казаки составляли более половины гарнизонных ратных людей. В прочих городах на их долю приходилась подавляющая часть гарнизонного войска. [29]Приведенные данные относятся к 1626 г., но они дают некоторое представление о том положении, которое сложилось на южной окраине накануне Смуты.

Самые ранние и достоверные сведения о восстании в южных крепостях заключены в письмах иезуитов Чижовского и Лавицкого, написанных в феврале — марте 1605 г. Названные лица, принадлежавшие к ближайшему окружению самозванца, сообщили в письме от 27 февраля (8 марта), что в Путивль приведены побежденные из пяти крепостей, сдавшихся светлейшему князю: из Оскола, Валуек, Воронежа, Борисовграда и Белгорода. [30]Города Воронеж, Царев-Борисов, Белгород отстояли друг от друга на огромном расстоянии, и невозможно представить, чтобы восстание произошло в них в течение одного-двух дней. Шла война, и доставка пленных из отдаленных крепостей в Путивль через местности, занятые правительственными войсками, также требовала немалого времени. Сказанное позволяет заключить, что восстание охватило южную «Украину» не в конце февраля, а раньше (не позднее января — начала февраля 1605 г.).

7(17) марта 1605 г. Чижовский и Лавицкий сообщили своим корреспондентам свежую новость о том, что власть Дмитрия признали крепости Елец и Ливны. От себя иезуиты добавили, что Ливны не уступают по размерам Путивлю и что значение этого города в военное время исключительно велико. [31]

Южные города составляли несколько укрепленных линий. Курск был связан системой укреплений с Осколом и Воронежом. Переход Курска в руки повстанцев поставил под угрозу связанные с ним крепости. Восстание в Путивле, Рыльске, Курске, Осколе, Воронеже полностью отрезало располагавшиеся к югу Белгород и Царев-Борисов от центра, что и решило судьбу этих городов.

Крепость Кромы располагалась на одной линии с Ливнами и Ельцом. Поражение Шереметева под Кромами ускорило восстание в названных городах.

Очевидно, восстание гарнизонов в южных крепостях произошло до наступления весны, т. е. до прибытия «годовалыциков» и стрельцов из других городов. Исключением был, по-видимому, Царев-Борисов. Эта крепость служила форпостом московской обороны на юге, и командование сохранило там значительные силы. В состав местного гарнизона входило 500 столичных «дворовых» стрельцов. Стрельцы участвовали в восстании вместе со всем прочим гарнизоном, а, может быть, они принадлежали к числу зачинщиков восстания. Когда местные воеводы оказались под стражей, дворовые стрельцы поспешили в Путивль и присягнули там на верность Лжедмитрию. [32]

Источники весьма скупо повествуют о мятеже войск в южных гарнизонах. В Разрядных книгах можно найти, краткую запись о том, что «польские» города «смутились» и целовали крест вору и «воевод к нему в Путивль отвели: из Белогорода князя Бориса Михайловича Лыкова да голов, из Царева Нового города князя Бориса Петровича Татева да князя Дмитрия Васильевича Туренина, с Ливен — князя Дмитрия Михайловича Барятинского». [33]Приведенная запись заключает в себе некоторую неточность. У Разрядного приказа, возможно, и были проекты посылки Д. М. Барятинского на Ливны. Но с началом военных действий он попал в сторожевой полк армии Мстиславского и, согласно помете в росписи 1604 г., попал в плен, видимо, в битве под Новгородом-Северским. [34]

Восстание в южных крепостях изменило всю военную ситуацию, смешав планы московского командования. Именно в виду распространения Смуты на южную «Украину» воеводы так и не смогли окружить столицу Лжедмитрия Путивль и подвергнуть ее осаде.