Социально-политическая психология

Социально–политические отношения — это в самом общем виде отношения трех уровней. Вопервых, между индивидами и большими социальными группами различных типов и масштабов. Во–вторых, отношения между самими этими группами. И, наконец, в–третьих, отношения между людьми (выступающими в качестве индивидов или будучи объединенными в группы) и социальными институтами. Ограничиваясь пока отношениями первых двух уровней (внутри–и межгрупповыми), можно констатировать, что необходимым условием их функционирования является большая или меньшая степень психологической интеграции индивидов в большие социальные группы. С точки зрения изложенной выше (см. главу II) концепции психологии мотивации, такая интеграция есть проявление одной из базовых мотивационных тенденций человека — потребности в связях с другими людьми, в общности с ними.

В психологических теориях личности социально–интегративная тенденция человеческой психики характеризуется и анализируется поразному. Например, в концепции А. Маслоу она выделяется, как мы видели, в особую инстинктоидную потребность в «принадлежности» (к человеческой общности). В других теоретических контекстах, например в психоаналитическом, эта тенденция рассматривается вне связи с мотивационной проблематикой, но как одно из проявлений полифункционального психического феномена идентификации — присущего человеку бессознательного отождествления себя с кем–то другим, переживание тождественности другому. Российский психолог Е.З. Басина считает разновидностью идентификации эмпатию — способность человека переживать, чувствовать за другого, как за самого себя[128].

Идентификация или эмпатия яснее всего проявляются в межличностных отношениях — семейных, любовных, дружеских, микрогрупповых. Труднее понять, как люди могут идентифицировать себя с «другими», которые в основной своей массе находятся вне зоны их непосредственных контактов — с большой социальной группой или институтов (нацией, государством, классом, конфессией, политическим течением и т.д.). Такого рода «обобщенные другие» присутствуют в психике индивида в виде более или менее абстрактного образа, а идентификация, «сопереживание» с абстракцией по всей видимости, дело психологически достаточно трудное. Вопрос, собственно, и состоит в том, какая «сила» позволяет преодолеть эти трудности. А также в том, какие факторы обусловливают индивидуальный выбор того или иного из наличествующих в социальной действительности «обобщенных других», большую или меньшую степень идентификации с ними.

Ответы на эти вопросы, очевидно, кроются в социальной природе бытия и психической жизни человека. В принципе эта природа вообще не предполагает каких–либо ограничений масштаба практических и психологических связей между людьми: единственное предельное ограничение — это принадлежность к человеческому роду. Реальные и гораздо более узкие ограничения накладываются не человеческой онтологией, но историей, географией и возможностями взаимного познания. История становления человека проходила в социальном плане через эволюцию стай его ближайших предков в родо–племенные общности, вынужденные соперничать между собой за доступ к природным благам, необходимым для их существования. Масштабы человеческих общностей диктовались условиями, оптимальными для выживания и организации совместной производственной деятельности, эволюционировали и расширялись в интересах защиты этих условий и их улучшения. Познание людьми их собственных социальных связей основывалось вначале на совместной жизнедеятельности и непосредственном общении; у многих первобытных племен общее понятие «люди» совпадало с именем племени. Для первобытного человека характерен высокий уровень идентификации со «своей» общностью; люди, находившиеся за ее пределами, воспринимались либо как реальные и потенциальные враги и соперники, либо как нейтральные «чужие». Так возник психологический и лингвистический — выраженный в местоимениях первого и второго–третьего лица дуализм «мы» — «они (вы)».

Знаменитому швейцарскому психологу К. Юнгу — наиболее значительному после 3. Фрейда представителю психоаналитического направления — принадлежит идея архетипов — коллективных представлений, выработанных человечеством на ранних стадиях его истории и сохраняющихся на бессознательном уровне до наших дней. Юнг подчеркивал, что архетипы соответствуют типичным жизненным ситуациям и что они воспроизводятся «не в форме образов, наполненных содержанием, но …только как формы без содержания, репрезентирующие просто возможность определенного типа восприятия и действия»[129]. Можно полагать, что противостояние «мы–они» относится к числу таких архетипов. Конкретное содержание «мы» и «они» разнообразно и изменчиво; весьма устойчивой, если и не полностью неизменной является именно структурная форма восприятия и дифференциации социальных связей людей.