Кроме того, наша страна испытывает воздействие общемировых закономерностей проявления коррупции. Так, например, доказано, что уровень коррупции возрастает в период модернизации, когда политическая и экономическая активность населения опережает институциональное оформление ее новых форм, которые еще не закреплены в законах, и принятие соответствующих решений полностью определяется произволом чиновников (Huntington, 1968), поэтому, в частности, радикальное уменьшение количества разрешительных и запретительных функций чиновников рассматривается в качестве одного из главных направлений борьбы с коррупцией. Большое влияние на нее оказывают также аномия, равнодушие значительной части населения к нарушению социальных норм, массовый цинизм и утрата здравого смысла (Klitgaard, 1991). Коррупция связана с различными чертами национальной общественной жизни, например, с традицией делать подарки (Antvig, 1991; Arunthanes, Tansuhaj, Lemac, 1994), с такой характеристикой, как коллективизм-индивидуализм (LaPalombara, 1994), с особенностями религиозных конфессий (LaPorta et al., 1999) и с другими факторами. В результате «
Подобная трактовка подкрепляется результатами многочисленных исследований социокультурной обусловленности коррупции (Журавлев, Юревич, 2010; Журавлев, Юревич, 2013). Высказывается, например, точка зрения, согласно которой «антикоррупционная этика базируется на определенном западноевропейском идеале» (Церкасевич, 2012, с. 538), что подтверждается более низким уровнем коррупции в европейских странах по сравнению с неевропейскими[3]
. Вместе с тем следует подчеркнуть и опасность абсолютизации подобных позиций, ведь если уровень коррупции определяется вековыми особенностями национальной культуры, то попытки его снижения выглядят обреченными на провал. Существуют опровержения таких представлений, состоящие в том, что, например, некоторые страны Юго-Восточной Азии добились ощутимых успехов в борьбе с коррупцией, сохранив свою самобытную культуру. Оптимизм в данном плане внушают также исследования, демонстрирующие, что люди, переехавшие из стран с высоким уровнем коррупции в страны, где она практически отсутствует, в большинстве своем прекращают совершать коррупционные действия (Психологи изучили причины коррупции, 2011). Однако, возвращаясь в родные, высококоррумпированные страны, они снова берутся за старое – начинают давать и брать взятки, что позволяет сделать вывод: «Психология человека, которую изучали исследователи, в таких государствах подчиняется социальным институтам, а не доминирует над ними» (там же).Социально-психологические факторы коррупции можно сгруппировать в системе трех основных компонентов, которыми являются: 1) коррупционер; 2) коррумпирующий; 3) их окружение – косвенные участники коррупционных актов. Как отмечает Т. А. Нестик, «коррупция – это активное взаимодействие даже не двух, а трех сторон… эти стороны представлены бизнесом, государством и обществом, а в сознании непосредственных участников коррупционных сделок – чиновником, предпринимателем и фигурой незримого Другого (референтной группой, общественным мнением), на которую опирается легитимация любой незаконной деятельности» (Нестик, 2002, с. 2). Следует подчеркнуть, что традиционная трактовка коррупционных актов обычно игнорирует их
Можно выделить и основные проблемы, возникающие в связи с социально-психологическим изучением коррупции. К их числу относятся: 1) макропсихологические факторы коррупции; 2) социально-психологические особенности коррупционеров; 3) социально-психологические характеристики коррумпирующих; 4) социально-психологические факторы отношения к коррупции в обществе; 5) психологические меры противодействия коррупции; 6) психологический мониторинг антикоррупционных законов; 7) этнопсихологические типы коррупционного поведения; и др.
1.2. Социально-психологические исследования коррупции в России