Социальные функции священного

защитника туземцев Виктории209 Томаса показывает нам, как европейцы запросто вставляют слово thanrk в языки бунуронг, вуренджерри и другие, чтобы выразить "благодарность" божеству, и создающих, чтобы описать обет, мы уже не знаем как, новое слово pardogurrabun. Но даже эти справедливые отрицания исследователей и пугающее молчание самого языка недостаточны, чтобы доказать отсутствие всякой молитвы. На самом деле надо учитывать предрассудки европейских этнографов, миссионеров и даже филологов. Признаваемые различия в одних местах принимаются в другом месте за произвольное смешение понятий. Даже тексты Библии, в которых молитва для иудея была лишь торжественной речью, средством доступа к недоступному вне необходимых форм божеству, звучат в ушах протестантского или католического священника как глубокомысленные излияния души. Ни этих отрицаний, ни молчания недостаточно, чтобы доказать отсутствие всякой молитвы. Тот факт, что разные исследователи не нашли ее следов, может объясняться совсем другими причинами. Совершенно явным образом они исходят из того же постулата, что и сторонники противоположного утверждения. Для них образцом молитвы оказывается христианская молитва, молитва, понимаемая как духовный торг верующего с его богом. Под влиянием этого предрассудка они были не в состоянии заметить, что общего между молитвой, понимаемой таким образом, и теми словами, которые австралиец обращает к близким ему священным силам. Впрочем, именно поэтому же Спенсер и Гиллен отказываются видеть в системе тотемических ритуалов и верований религию в полном смысле этого слова. Таким образом, их негативному заключению не хватает в данном случае авторитетности, обычно сопровождающей их свидетельства. Чтобы открыть молитву в Австралии, ее надо свести к ее основным элементам и научиться видеть явления религиозной жизни не только через призму христианских идей.

Поэтому и пресловутая скудость словаря не более доказательна. В языке хотели выразить идею молитвы, как ее понимали; естественно, язык отказался: эта идея была чуждой туземцу. Не имелось слова, равно как и предмета. Для людей, полных теологических идей, подобных авторам этих лингвистических трудов, просто невозможно перешагнуть пропасть, которая

разделяет их представления о языке, пригодном для общения с Богом, и те слова, которые австралиец обращает к своим тотемам, своим духам. Естественно, наблюдатели были не в состоянии обратить внимание на общие черты между христианской молитвой и песней, предназначенной для того, чтобы заколдовать животное. Отсюда и их отрицания. А если язык неспособен выразить идею молитвы, которую пытается привить ему прозелитизм, то это лишь потому, что эти языки и религии туземцев еще недостаточно зрелы для той формы Это языки племен верховий реки Ярра, Brough Smith. Abor. Viet., II, p. 128, ср. p. 132 и ниже. 296

молитвы, которой их пытаются научить. Но это вовсе не означает, что здесь не используются другие системы молитв.

Так каковы же эти системы молитв? Вот это нам и предстоит показать. Начала

То, что мы находим, ни в коей степени не является - и поэтому приходится отчасти согласиться с отрицательным тезисом - молитвами поклонения, смирения, излияния души. Однако существуют молитвы другого типа и других типов. В общую картину австралийских культов входит множество речевых ритуалов, заслуживающих названия молитвы, если мы примем достаточно общее определение, предложенное выше. Позднее мы сможем увидеть, как не вполне оформленные речевые ритуалы могут обладать природой и функциями молитвы, не принимая этической направленности, психологического значения, смыслового содержания тех религиозных речей, для которых мы обычно употребляем название "молитва".

Более того, уже в австралийских религиях можно обнаружить помимо массы элементарных, запутанных, сложных форм, характерные черты, начала, пробы более совершенного языка. Институт, уже живущий, начинает дышать в соответствии с ритмами, которые позднее станут основными для всей системы речевых ритуалов. Естественно, пока лишь нюансы отличают эти обычаи от общего типа речевых ритуалов, который мы установим позднее. Но подобно тому, как по пятнышку крови в яйце видно, откуда родится цыпленок, в Австралии то тут то там появляются более или менее ярко окрашенные попытки молитвы в европейском смысле слова. Они позволят нам понять, как смог родиться тот ее вид, к которому наблюдатели и ученые пытались свести весь род. Они выведут нас на путь, позволяющий найти законы эволюции. Наконец, он позволит почувствовать, что помимо значительной дистанции между практикой речевых ритуалов австралийцев и других древних религий имелись и имеются логические связи между теми и другими явлениями. Ведь существование фактов, которые мы собираемся описывать, оказалось бы невозможным, если бы оставшаяся часть системы речевых ритуалов наших дикарей ни в коей мере не имела бы общих черт молитвы и полностью сводилась к заклинанию.