Социальные порядки и экономические реформы

В Хорватии высшее руководство также было радикально- или умеренно-реформистским. Таким образом, ключевые посты в двух крупнейших республиках занимали либералы. В других республиках у либералов также были сильные позиции.

Картина была бы неполной, если бы мы не упомянули о третьем течении: нерыночном, нецентралистском. Оно выступало за децентрализацию, но против развития рыночных отношений, которые им воспринимались как возврат к капитализму. Это так называемый неомарксизм, который собрал вокруг себя лучших молодых социологов Югославии, сгруппировавшихся вокруг журнала «Праксис».

Идеи «нерыночного самоуправления при социализме» разделялись и студенчеством (крайне активным в 1968–1971 гг.), и рабочим классом. Однако организационно это движение не было оформлено и не имело серьезной поддержки в аппарате. Многие идеи неомарксистов использовались впоследствии в конституционной реформе 1974 г.

Кризисное развитие в 1969–1971 гг

При описании кризиса 1969–1971 гг. многие исследователи экономики Югославии указывают на ухудшение экономической конъюнктуры в 1970–1971 гг. как на составную часть кризиса [Jambrek, р. 179–238]. Это соображение представляется довольно сомнительным: уровень безработицы – важнейший показатель кризисного развития – упал от 327 тыс. человек в 1968 г. до 290 тыс. человек в 1971 г. Правда, за это время число югославов, работающих за рубежом, увеличилось с 350 тыс. до 800 тыс. человек, но те, кто уехал за границу, и их семьи жили совсем неплохо и не проявляли недовольства. Отъезд югославов (особенно хорватов) за рубеж представлял проблему скорее для политического руководства. Ни по темпу роста доходов, ни по темпам инфляции эти годы существенно не отличались от предшествующих.

Кризис 1969–1971 гг. приобрел явный социально-политический характер. В этом кризисе можно выделить три слоя: развитие массовых социальных движений, кризис партии и власти, кризис национальных отношений.

Массовое общественное движение в Югославии началось в мае 1968 г. студенческими волнениями и беспорядками в Белграде, поддержанными студентами других городов. Студенчество, вдохновляемое неомарксистскими идеями «Праксиса», выступило с осуждением негативных социально-экономических последствий реформы: дифференциации доходов, появления зажиточных слоев, коммерциализации общественной жизни, безработицы. Студенческие выступления нашли сочувствие в профсоюзной среде, и уже в 1969 г. аналогичные лозунги прозвучали во время массовых забастовок и демонстраций рабочих.

Правительство заняло по отношению к студенческим и рабочим выступлениям двойственную позицию. С одной стороны, широко использовались подразделения милиции для разгона демонстраций (отчасти это было оправдано насильственными действиями самих студентов). С другой стороны, правительство явно шло на уступки. Тито лично вел переговоры со студентами, и вскоре после событий был утвержден комплекс мер по усилению социальных гарантий.

По поводу забастовок рабочих руководители Югославии выражали публичное недоумение: если у нас всем управляют рабочие, против кого и зачем они бастуют? Велико было желание правительства запретить забастовки, однако в проекте Трудового кодекса в 1971 г. забастовки разрешались: более того, был определен порядок их проведения.

В целом же пик массовых движений пришелся на 1968–1969 гг., но был успешно блокирован правительством.

Значительно более серьезным испытанием стал кризис властных структур и партии. Еще в 50-х гг. был провозглашен курс на отказ партии от выполнения административных функций, хотя на деле партия продолжала их выполнять. В условиях же, когда экономическая система была децентрализована, а идеологический контроль ослаблен, партия теряла и свои функции, и смысл своего существования.

Начало кризиса в партии датируется 1966 г., периодом, последовавшим за смещением Ранковича. Дело не только в том, что разоблачение деятельности секретных служб, работавших под контролем партии, подорвало авторитет СКЮ в народе. Выяснилось другое – сама партия не может эффективно функционировать без секретной службы.

СКЮ к тому времени давно превратился из организации единомышленников в управляющую суперструктуру, в которой уживались самые различные политические и идеологические течения. Единство действий в СКЮ обеспечивалось до реформы партийной монополией на организацию общественной жизни, В принципе, в 1966 г. ничего не изменилось в положении СКЮ в обществе, была лишь реорганизована секретная служба. Но этого стало достаточно, чтобы СКЮ из организованной политической силы превратился в дискуссионный клуб. Никаких реальных санкций по отношению к нарушителям дисциплины партия теперь предпринимать не могла, не рискуя вызвать дальнейшее падение престижа. Кризис партии очень четко отразился в общенациональных избирательных кампаниях в 1967 и 1969 гг.