Социальные статусы (СИ)

Внезапно перед лестницей оказался прозрачный барьер, об который Мэхорд обжёгся. Натянутые лучи слегка звенели, но их не было видно. Дом прямо-таки как крепость. Том подставил руку, и его тут же огрело током.

- Это и мои дети! – крикнул он.

Билл развернулся. Он посмотрел на немца, который гладил ужаленную кисть.

- Я не собираюсь тебя ограждать от них. Ты узнаешь, когда они родятся, и сможешь с ними видеться.

- Но я не хочу так. Мне нужна семья! Ты и дети! Полный комплект, ясно?

Бэль Омм улыбнулся ему и ушёл.

Томас уехал. Возможно, не потому, что сдался, а из-за понимания. Ведь Билл был прав. Записка была вставлена в чашку, которая стояла прямо посередине стола: «Ты же понимаешь, что я никуда не денусь? Буду долбиться в любые стены, пока не пробьюсь. Я уже оставил в твоей жизни неизгладимый след. Тебе достаточно просто посмотреть вниз, чтобы убедиться. Томас». Говнюк упрямый! Билл подумал, что Том как микроб. Везде выживет, даже если все подохнут. Живучий и настырный гад. Он скомкал лист и выкинул, приказав Апиби сжечь его при случае. Но начать свой день рождения с такого обещания было всё же приятно. Оли оставила для Билла пирог. Он сидел в гостиной, ел, смотря телевизионную панель, улыбался и знал, что в свой праздник не один – в нём сидят три сообщника.

Часть 5

После Рождества было объявлено об уходе Юлиуса. Мэхорд собрал пресс-конференцию. Он стал официально возглавлять концерн. Странно было то, что сердце юноши ныло. Когда он прогнал Тома в первый раз, то как-то справлялся, а после второго раза совсем поник. Томас своим присутствием сбил его. Бэль Омм метался и приказывал себе не думать, но постоянно вспоминал слова немца о защите, о другой жизни, об иных возможностях. Билл, как любой другой омега, хотел лишь семью, своего альфу и детей. А когда перспектива замаячила перед носом, он всё это смёл только потому, что альфа оказалась с изъяном. Тупые законы!

Когда становилось невыносимо, он хотел позвать Томаса, сам полететь к нему. Чтобы тот обнял и вновь пообещал, что всё будет хорошо. А потом обзывал себя, стараясь отвлечься.

Родители не отставали от него, пытались говорить, что-то бубнили про общество и концерн, детей, власть. Мама так вообще докучала каждый день, но юноша упорно игнорировал их, лишь однажды сказав, что поступит всё равно по-своему, а если их что-то не устраивает, они могут катиться к чёрту. Такая грубость остудила их на время.

В офисе никто не знал о конфликте, но Тони просёк по поведению босса, что в семье разлад. Билл уставал нещадно, даже спал на работе, отведя себе часа два или три. Он умаялся морально и физически вынашивать детей. Тяжесть давила на позвоночник, поэтому вскоре пришлось передвигаться на коляске, ибо ноги отказывались держать их четверых. Он ухмылялся, называя себя инвалидом. Но Энтони даже втянулся, гоняя с ним по офису, а Брит, Оли и Хьюберт не возражали. Все облепили его заботой, но Тома всё-таки не хватало.

Он давал о себе знать постоянно. Узнав, что у Билла был день рождения, Томас прислал в офис не просто букет. Это была оранжерея в миниатюре. А внизу его ждал целый грузовик, набитый памперсами. Хватит на дюжину детей. И на этом проявление его внимания не закончилось. Немец посылал подарки, записки, видео-послания, звонил. Всегда спрашивал, как у омеги дела. Он не лез, не прилетал, зная, что Билл только разозлится, но не пропадал. Как бы давал понять, что Бэль Омм не один, что Томас сорвётся, стоит тому сказать лишь одно слово. И Билл привык. Они узнавали друг о друге. Оказалось, что Мэхорд ненавидит икру и устрицы, говорит не только на международном и немецком языках, но ещё и на одном африканском, японском и португальском, любит носить обычные хлопчатобумажные боксеры. Костюмы ему шьёт один дизайнер, с которым они сотрудничают уже больше семи лет. У него аллергия на арахисовое масло и мак. Он знает просто тысячу анекдотов и приколов. Билл постоянно смеялся от них. Томас всегда хотел собаку, но когда вышел из приюта, в школе не позволили, а потом на животное просто-напросто не было времени. Он никогда не отменял их звонки, даже когда был занят. Юноша видел его кабинет, помощника, которого звали Трино, огромную квартиру, машину, и тот факт, что немец вёл её сам, поразил. Однажды Мэхорд показал ему Берлин, те места, которые он любил, и Билл подумал, что это совсем другой город, не тот, который видел он. В конце зимы на панели замелькали какие-то парни, и Том не постеснялся, представил их. Это были друзья ещё с приюта, которые приехали на его день рождения. Бэль Омм так остро захотел быть с ними в праздник его альфы, но сдержался. Он распорядился послать Томасу в офис поздравления, а в конверт вложил снимок узи, где были видны три малыша. Парень открыл конверт при нём и весь засверкал.

- Я хочу увидеть их. И я скучаю.

Билл тут же отключился. Они не разговаривали около недели, но потом француз сдался. Болтали о том, кто что делал. Томас больше не открывал рот и не говорил о них и детях. Уже в марте, одним вечером, на Билла напало какое-то странное настроение.