Социо-пат

   Оба трикстера стояли на вертолетной площадке облюбованного для встречи здания. Внушительная платформа-надстройка с буквой H, обозначавшей место приземления, оказалась совершенно свободной от заполнившего улицы далеко внизу хлама и обломков - следов рождения Старого города. Анна стояла аккурат на середине перекладины, соединявшей линии буквы в единый знак. Девушка всматривалась в налившееся ночной синевой небо, ожидая прибытия их транспорта. Фрэнки же расслабленно облокотился о край платформы, оставаясь внизу, возле ступеней, на которых рядом друг с другом сидели молчавшие юноша и девушка.

   - В отличие от тебя, мне при общении с ним вовсе не нужно, чтобы кто-то из нас гладил другого по головке, - ощупывая пальцами приходящее в норму лицо, с которого практически сошла трупная синева, огрызнулся Фрэнки. - Для меня главное - сделать, о чем просили.

   - И о чем же тебя просили? - язвительно осведомилась Анна, оборачиваясь к собеседнику. - Натворить глупостей, достойных полоумного ребенка? Хотя нет, половина ума - это для тебя многовато будет.

   - Язви сколько хочешь, рыжая, - массируя щеку, фыркнул он. - Я сделал то, что было нужно. А остальное тебе пускай Ок... Пускай Вендиго рассказывает.

   - Какой ты смешной, - в голосе девушки было столько яда, что случись кому травить этим ядом крыс, бедные животные были бы обречены на жесточайший геноцид без шансов на выживание. - Не понимаю, как мужчина может так трепетать перед другим мужчиной. Если ты, конечно, не...

   - Твои шуточки на эту тему устарели года три назад. Но новых ты, видимо, придумать просто не можешь.

   - А зачем новые, если ты как был, так и остаешься вечным источником для старых? Ну да хватит лаяться...

   Анна, которой, видимо, надоело стоять на одном месте, парой плавных невесомых шагов пересекла площадку, оказавшись рядом с усаженными на ступени детьми. Хотя, конечно, назвать этих здоровых и, в общем-то, красивых молодых людей детьми можно было уже с трудом. Такова уж натура человеческая в самом наипошлейшем биологическом смысле - в позднем подростковом возрасте почти каждый из нас уже является вполне сформировавшимся человеческим телом. Беда лишь в том, что разум и сознание формируются намного, намного дольше, чем физическая оболочка.

   Разум Китами Дзюнко, семнадцати лет и семи месяцев от роду без каких-то копеек, наверняка уже считал себя совершенно сформировавшимся и не нуждающимся в дальнейшем росте. Так считает каждый подростковый разум, и неважно, считает ли так его обладатель. Но сейчас этот, несомненно, высший разум находился в некотором, а точнее, очень сильном замешательстве. Когда следом за Фрэнки, от которого исходили почти физически ощутимые волны незамутненной, чистейшей злобы, столь редко встречавшиеся Китами в последние годы, показался связанный мальчишка, Дзюнко едва не обозначила собственное удивление выкриком вслух. Однако присутствие рыжей женщины удержало ее от подобного проявления эмоций. Почему-то при ней не хотелось вообще выдавать себя, в чем бы то ни было.

   Тем не менее, Китами была удивлена. Мальчишка, которого притащил на веревке Фрэнки... Им оказался парень из ее школы. Как-то его еще звали так... Странно и смешно... Учики... Учики Отоко. Как ни странно, Китами его помнила. Получается, он - тоже? Значит, с ним тоже что-то делали? Но почему тогда она ни разу не слышала о чем-нибудь необычном, что было бы связано с этим парнем? Ведь она всегда очень внимательно относилась к подобным вещам, знала же, что может за ними крыться. И если бы рядом оказался кто-то еще, такой же, как она, он непременно бы хоть чем-то выдал бы себя. Однако этот Отоко никогда не обращал на себя внимания, разве что иногда она слышала от помощниц насмешки над этим дурачком, то в одиночку таскавшим спортинвентарь из кладовки, то подметающим полы вместо уборщика, то еще чего... Собственно, так она и запомнила этого малохольного.

   Учики же, в свою очередь, чувствовал себя еще более сконфуженным, чем раньше. Над ним черными воронами летали три неприятных фактора. Первый заключался в том, что его, словно жертвенного агнца, притащили непонятно куда. Второй заключался в присутствии рядом самой Китами Дзюнко, кошмара и ужаса его родной школы, который, правда, в свете недавних событий напоминал теперь детскую страшилку, а не что-то по-настоящему пугающее. Третий же фактор был наиболее сокровенен и таинственен, хотя в списке приоритетов мог бы вполне занять первое место. Беда была в том, что в ситуации, что тяжелым кузнечным молотом долбила молодого человека по голове, совместились первый и второй факторы. Результатом же стало не на шутку уязвленное мужское самолюбие. Посудите сами - когда ты молод и не лишен природой нормальных мужских задатков и достижений, быть таскаемым на веревке на глазах у сверстницы, пусть и какой-то там ведьмы - страшное дело, ранит похуже кирпича в лицо.