Социо-пат

   Муранаки, забытый всеми и каждым, тихо сидел на своем любимом ящичке и надеялся, что все-таки переживет сегодняшнюю ночь. Однако переживать ее он предпочел бы у себя дома, в кровати, под одеялом. А лучше - под двумя. Хотя, конечно, сидеть вот так в уголке было еще куда как безопасно. Пусть и останется он совсем один в компании двух безумных ученых, пока остальные пойдут навстречу опасности, совсем беззащитный... Зато в относительной безопасности. А там видно будет... Может, и уехать никогда не рано, пока они там...

   Внезапно зоркий подслеповатый глаз старого японца уловил на улице нечто странное. Муранаки давненько косил взглядом на открывавшийся из кузова кусок улицы, где сейчас стоял в ожидании экипированный Риварес. Старику откровенно хотелось поскорее закрыть за уходящими дверь и всласть подрожать. Однако сейчас его внимание привлекло нечто весьма и весьма странное. Над пустынной проезжей частью светился воздух. Тонкое, почти незаметное свечение появилось ниоткуда и слегка оттеняло наступившие густые сумерки, уже готовые провалиться в ночь. Голубоватая дымка над асфальтом, не более. Но зоркий до потенциальных опасностей глаз Муранаки сразу вычленил эту неестественную особенность местного пейзажа. И, разумеется, мозг пожилого господина не преминул воспользоваться услугами голосовых связок.

   - Что это?!

   Обернувшись на выкрик фальцетом, Ватанабэ, Мастер и ученые увидели, что Муранаки с выпученными глазами тычет пальцем им за спины.

   А на лице свечение уже перестало напоминать легкий отблеск далеких огней, становясь все ярче, теряя синеватый оттенок и напоминая уже своей осязаемой формой тяжелый болотный туман. Развернувшиеся люди увидели, как на улице прямо перед ними из пустоты возникает целое северное сияние, набитое ватой и раскаленное добела. Резкий скачок неведомой силы словно щелкнул выключателем гигантской потолочной лампы, в одно мгновение из тлеющего огонька превратившейся в пылающий бесформенный костер. Дорога исчезла с ослепительно-белом свете, словно порушившем серые стены, стискивающие его со всех сторон. Первым увидевший вспышку Мастер схватился за глаза, пытаясь заслониться от этой дикой слепящей белизны.

   Где-то наверху, на крыше выбранного Анной здания, корчились в судорогах три наполненных болью до последней крохотной клетки тела. Четвертый же сосуд души в этот момент находился в эпицентре точно такой же вспышки, как та, свидетелями которой стали самозваные спасатели.

   А через огромный мегаполис, пересекая городские улицы с невероятной скоростью, заставляя сходить с ума светофоры и компьютеры, утихомиривая лающих собак и вызывая огромное недоумение, несся над крышами еще один, совсем крохотный, сгусток белого света.

   Дикая боль вгрызалась во внутренности пастью некормленого цепного пса. Хотелось скрутиться в тугой неразвязываемый узел, чтобы только эта тягучая боль не ломала так каждый миллиметр тела. Настолько больно не бывает нигде и никогда. Удары, порезы, ожоги, переломы - все это и рядом не стояло. Боль была столь сильна, что, казалось, обладает собственной волей, намеренно грозит свести с ума за какие-то секунды своей невероятной мощью. Она словно разделилась надвое, на красную и черную. Красная боль превращала мышцы в пар и заставляла спазмы сотрясать тело без секунды передышки, а органы - почувствовать себя зараженными раком в терминальной стадии, чувствующими смертоносные метастазы, причиняющие неимоверное страдание. Черная засела в голове и перемалывала содержимое черепа невидимой мясорубкой. Глаза почувствовали бы себя лучше, выскочи они из орбит и оторвись ко всем чертям от этого буквально истекающего физическим страданием тела.

   Но никакая боль не вечна. Вот и эта живая, осознанно терзающая ее боль наконец-то ушла. Дзюнко смогла ощутить вкус крови, вытекшей из закушенной губы. Когда вернулись остальные чувства, девушка обнаружила себя лежащей на все той же крыше, согнувшись в позе эмбриона. Где-то в стороне натужно хрипел Фрэнки, уткнувшись лбом в поверхность крыши и взбрыкивая ногами. Анна изо всей силы стискивала зубами рукав своего плаща, уцепившись руками за край платформы, с которой она едва успела спрыгнуть.

   С трудом моргнув налитыми свинцом веками, Китами попробовала как следует оглядеться. Помимо отходящих от такого же приступа боли трикстеров... Стоп! С ними на крыше не было парня! Куда он делся?!

   Дзюнко глянула на свою руку, что была сцеплена наручником. Металлическая цепочка обрывалась аккурат на втором звене. Как будто дальше ничего никогда и не было. И не прицепляли этим самыми наручниками к ней Учики Отоко.

   Анна отпустила изгрызенный рукав и неуверенным движением обернулась к Фрэнки.

   - Идиот! - устало бросила она.

   - Сама не гений... - сквозь зубы прошипел он, поднимая лицо от пола. - Как будто не слышала о его спонтанном выбросе...

   - А кто тебя просил его бить?! - дыша носом, парировала девушка. - И вообще, какого черта?!

   - Хороший вопрос.

   Фрэнки уже перевернулся с живота на спину и сел, разглядывая одиноко лежавшую рядом Китами.

   - А где, собственно говоря, щенок?