Социологический роман

-- Здравствуй, Инга! Должен тебе сказать по секрету, -- начал он лукаво, -- что Сергей Михайлович тебя очень ценит. Если ты будешь продолжать в таком же духе, то к четвертому курсу мы поддержим твою кандидатуру в помощники прокурора. Учишься ты, насколько мне говорили, хорошо. В перспективе намечено расширять кадровый состав вашей прокуратуры, так что не подведи, -- он похлопал ее по плечу, затем добавил: -- Вот я смотрю на тебя и думаю: откуда ты такая получилась. Ведь ты ровесница моей дочке, а она какаято непутевая, не знает, чего хочет в этой жизни. Да что там говорить, -- он махнул рукой и, оставив Ингу, быстро пошел в президиум, где пустовало его место в центре. Там же в президиуме Инга увидела и Сергея Михайловича.

x x x

По завершении конференции Инга, окрыленная успехом, которого даже не ожидала, направилась к выходу, но в это время кто-то тронул ее за рукав пальто. Это был представитель обкома комсомола Сергей Геращенко.

-- Инга, -- сказал он с пафосом, -- вопервых, поздравляю с избранием тебя председателем ревизионной комиссии райкома комсомола. -- Большое спасибо, -- сказала Инга, смущенно улыбнувшись.

-- А сейчас позволь тебя пригласить на наш банкет. Там будет весь состав вновь избранного райкома комсомола -- представители обкома комсомола и районное начальство, в том числе твой прокурор. -- Я право, не знаю, -сказала Инга растерянно. -- А здесь и знать ничего не нужно, просто пошли и все. Инга никогда в жизни не видела такого изобилия закусок, которые заполняли банкетный стол. Казалось, что здесь все лилось рекой. Районное начальство выглядело более раскованно, чем в своих кабинетах, однако достаточно сдержанно. Произносилось много тостов в честь партии, комсомола, наиболее ярких представителей районной партийной и комсомольской организаций. Торжественная трапеза продолжалась часа три, после чего начались танцы. Танцевала в основном молодежь. Сергей Геращенко пригласил Ингу и во время танца рассказывал, как наилучшим образом организовать работу ревизионной комиссии. -- Главное, побольше ездить в первичные организации, -- говорил он, -- особенно на промышленные предприятия, разъяснять им задачи партии и комсомола... Инга слушала все это, буквально задыхаясь от ощущения важности своего нового комсомольского статуса. Когда музыка затихла, она вернулась за стол, чтоб выпить лимонада. К ней подсел изрядно подвыпивший директор предприятия, которому принадлежал дом культуры. Он поздравил ее с избранием и стал подробно спрашивать о планах на будущее, о семье, об учебе. Когда вновь заиграла музыка, он пригласил ее на танец. Излишний вес и абсолютное неумение танцевать обусловили немало неловкостей в их "танцевальном дуэте". Когда наконец зазвучали заключительные аккорды, уставший директор, слегка прижав ее хрупкую фигурку к своему выпирающему животу, сказал: -- Инга, ты замечательная девушка. Хоть ты и еврейка, но тебя все районное начальство любит. Инга, тщательно скрыв растерянность от сказанного, состроила искусственную улыбку и вернулась к столу. Уже было за полночь, когда она уютно устроилась у окна автобуса, который должен был ее, как и других участников банкета, не имеющих персональной машины, развезти по домам. Все впечатления этого счастливого, необыкновенного, самого возвышенного дня в ее жизни воскресали в памяти, наслаиваясь одно на другое. Все было радостным, приятным. Но... что-то все же просачивалось темным среди этого яркого красочного фейерверка событий. И когда память вернула ее к танцу с директором завода, она поняла: эта реплика: "Хоть ты и еврейка...". Но почему, почему это "хоть", -- размышляла она. -- Почему? Почему я должна нести на себе этот крест отрицательной особенности? -- стучало в висках. Почему меня должны любить, несмотря на... Но тут нерадостные мысли сменились осознанием того, что в ее жизнь вошло новое, интересное, значительное, и это вернуло ощущение счастья и удовлетворенности.

x x x