Социологический роман

В эти дни на одной из вечеринок с их участием Юрий Федорович Борисов, как всегда сидел молча, а Александров, как всегда, громко вещал: "Как вы думаете, Юра, -- обратился он к Борисову, -- дадут нам Ленинскую?" -- "Не знаю", -- меланхолично ответил Борисов. "А я знаю... Посмотрите, какая вокруг нас тишина. Все молчат: и друзья и враги... А что б вы делали, если б все же дали?" -- не унимался академик. "Не знаю. Денежки бы получил", -- в том же тоне ответил Борисов. "Вы -- пошляк, Борисов, -- заключил Александров насмешливо. -- Я бы сам хоть сколько заплатил за этот значок". -- А кто помнит эпизод с тостом Федорова, который произошел на моем банкете по поводу защиты кандидатской, -- спросила оживленно Инга Сергеевна и, не услышав ответа, стала вспоминать: -- Моя защита проходила на Объединенном ученом совете по гуманитарным наукам НГУ. Потому на банкете был один из членов ученого совета, филолог Александр Ильич Федоров. Вы его знаете. Это рафинированный интеллигент, энциклопедическая личность, очень общительный, остроумный, мастер рассказывать анекдоты, шутки, притчи, многие из которых были продуктом его творчества. Так вот, на моем банкете он был тамадой. Вадим, ты помнишь? Ведь ты был на моем банкете, -- обратилась Инга Сергеевна к Вадиму. -- что-то помню, там вроде бы Шляпентох свалился со стула? Я помню, что что-то было, а что конкретно забыл. Ведь я смотрел только на тебя, -- ответил полушутливо, но многозначительно Вадим, и все засмеялись. -- Так вот, -- продолжала Инга Сергеевна, не отреагировав на шутку Вадима, -- где-то в середине вечера, когда уже многие были навеселе, и сам Александр Ильич в том числе, он встал и громко с выражением произнес: "Товарищи, обратите внимание: все науки -- физика, химия, медицина, история, социология, педагогика, философия и т. д. и т. п. женского рода! И только одна из них, которая их всех оплодотворяет, мужского... Так выпьем за марксизм ленинизм!.." Все преисполненные важностью сказанного, встали, чокаясь друг с другом. Но тут произошло невероятное. Кто-то негромко, но так, что слышали окружающие произнес: "Но эти дамы не упускают случая, чтобы этому единственному мужчине изменить"... Все умолкли, не зная, как реагировать на крайне опасную реплику. И тут Владимир Эммануилович Шляпентох, едва сдерживая душивший его хохот, решил сесть на свой стул, который был немного отодвинут, и они оба (и он и стул) с грохотом упали. Это было очень смешно и спасительно, так как все бросились поднимать Шляпентоха, отвлекая свое и окружающих внимание от крамольной шутки. -- Да, тогда такая шутка была чревата... -- сказал Сергей. -- Кстати о Шляпентохе: я помню его лекции по предмету социологии на социологическом лектории в Доме ученых. "Предмет социологии -- это та тема, где каждому есть место для самоутверждения", -- начинал он всегда. Прищуренные, словно от постоянной мыслительной деятельности глаза, полное пренебрежение к тому, что и как на нем одето, он преображался, когда начинал говорить. Его изысканный, богатый и очень образный язык придавал его насыщенным, интересным, глубоким лекциям и выступлениям какой-то артистизм, что привлекало на его выступления огромные толпы людей, даже не интересующихся непосредственно социологией. А помните, как его прокатили в "Правде" в статье "Электронная сваха", когда он первый забил тревогу по проблемам одиночества в стране и заговорил о необходимости организации службы знакомств на основе мирового опыта. Да, он тогда переживал не лучшие времена. -- А что он сейчас, что делает? Я знаю, что он давно эмигрировал, -- спросил Вадим. -- Да он в Штатах, в университете, вроде бы процветает, -- ответил Юра. -- Но этого и следовало ожидать, ведь он энциклопедист в подлинном смысле слова. Он бы не уехал, если б не дети, так, во всяком случае, я слышал. А очень жаль. Люди типа Шляпентоха создают своего рода планку интеллектуального и нравственного уровня в обществе.