Социология вещей (сборник статей)

Весьма вероятно, что социальность является постоянной характеристикой человеческой жизни. Но формы социальности тем не менее изменяются, вследствие чего общепринятые концепции социального постоянно пересматриваются. Открытая нами дискуссия нацелена на то, чтобы освободить концепцию социальности от ее одержимости человеческими коллективами. Такое «расшатывание» концепции социальности нельзя назвать совершенно новым явлением. Среди прочих, еще Мид говорил о коммуникации не только с людьми, но и с объектами, а до Мида – Джеймс и Кули (см.: McCarthy, 1984; Wiley, 1994: 32ff). Фигурировавший у Мида язык жестов позволил ему рассматривать коммуникацию не только между людьми, но также между животными; кроме того, Мид порой описывает социальный акт как результат взаимосвязи между жестом и приспособительной реакцией обоих организмов (1934: 80). Тем не менее нам не обойтись без некоторых поправок, если мы хотим применить концепцию социальности для анализа человеческой привязанности к материальному миру.

В первом приближении социальность определеяется через группо-образование, социальную связь людей, взаимность и рефлексивность их отношений. Социальность групп и коллективов будет вкратце рассмотрена в заключительном разделе; сейчас же мы снова проанализируем социальность отношений между человеком и объектом, но более систематически и развернуто, пытаясь понять эти отношения в свете их взаимности и связанности. В предыдущем разделе мной была описана такая форма взаимной зависимости, которая может служить одним из измерений объект-центричной социальности: она построена на частной концепции объектов познания как цепи отсутствий. Такая форма социальности предполагает рефлексивность: она возникает тогда, когда личность как «структура желаемого» направляет свое желание на объект, а через объект – на саму себя. В этом процессе «Я» утверждается и расширяется благодаря тому объекту который создает «структуру желания» (или обеспечивает ее непрерывность) через недостаточность своего наличия, законченности и объектности. В данном случае социальность заключается в том, что «желания» объекта переходят к субъекту – «структура желания» субъекта определяется объектом. В то же время объект артикулируется субъектом: объект становится «структурой отсутствия», воплощенной в тех вопросах, которые он порождает, и в тех вещах, которые «ему» нужны, чтобы получить материальную определенность. Объект утверждается и расширяется благодаря субъекту (анализом этой ситуации занимается перспективизм)[231].

Формула «взаимного сотворения» личности и объекта через переплетение желаний и отсутствий создает опору для двустороннего характера объект-центричной социальности. Однако подобное описание все же чрезмерно формально поскольку оно придает этой взаимности завершенный характер. Взаимность желаний и отсутствий не просто «случается» или «возникает». Как правило, она создается – кропотливо и даже сознательно. Все самое интересное заключено в этом процессе: например, когда ученый пытается «найти смысл» в знаках, подаваемых объектом, чтобы выяснить, чего в нем еще не хватает, и соответственно, что с этим объектом захочется делать дальше. Во-вторых, эту характеристику в ее нынешней формулировке следует распространить и на более глубокий уровень связей «Я» с объектами. Для осмысления данного уровня, рассмотрим, как эксперт описывает собственные объектные отношения.

Этим экспертом является биолог Барбара Мак-Клинток; ее высказывания, представляющие для нас интерес, обильно цитируются в превосходной биографии, принадлежащей перу Эвелин Фокс Келлер (Evelyn Fox Keller, 1983). Мак-Клинток в данном отношении – особенно удачный пример, поскольку ее открытия начала 1950-х гг., противоречившие тогдашним представлениям большинства исследователей, сделали ее своего рода отщепенцем в сообществе биологов. Кроме того, Мак-Клинток даже в детстве явно не имела либо не испытывала потребности в эмоциональной близости при взаимоотношениях личного характера. В контексте поставленных выше вопросов это дает существенное преимущество: картина не загромождается всевозможными межличностными связями (в рамках сообщества или исследовательской группы) в такой степени, в какой это могло бы быть в случае с другими учеными.

Мак-Клинток, родившаяся в 1902 г., работала в одиночку; большая часть ее исследований производилась в отделе генетики лаборатории Колд-Спринг-Харбор на северном берегу Лонг-Айленда. Исследования в области цитогенетики кукурузы привели Мак-Клинток к открытию транспозиции генетических элементов – это открытие в конечном счете принесло ей широкое признание и награды после того как вся генетическая наука пошла по ее следам (Fox Keller, 1983: x ff). По словам Фокс Келлер, главным стимулом к работе у Мак-Клинток служила ее «влюбленность в мир», которая выражалась в особом «чувстве близости с живыми организмами» (1983: 205). Вот в чем заключалось это чувство, по описанию самой Мак-Клинток (1983: 117):