Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

Более интересными представляются попытки провести исследование одновременно в нескольких городах по одной методике. Среди исследований подобного рода выделяются исследования Р. Престуса, Р. Эггера, Д. Голдриха и Б. Свенсона, Д. Миллера.

Роберт Престус [Prestus, 1964] провел исследование в двух небольших городках штата Нью-Йорк (Ривервью и Эджвуд). Используя комбинацию репутационного и решенческого методов, он обнаружил, что структуры власти в городах заметно различаются. В Эджвуде наибольшим влиянием обладают экономические лидеры, хотя нередко им приходится преодолевать оппозицию политических лидеров. В Ривервью, наоборот, доминируют политические лидеры, а экономическая элита занимает периферийное место в политическом процессе. Эти различия Престус объясняет тем, что Эджвуд представляет собой значительно более развитый в экономическом отношении город, и поэтому роль местных экономических ресурсов в нем более заметная, чем в Ривервью; экономические лидеры могут мобилизовать большие финансовые ресурсы и получить поддержку своих корпораций для реализации необходимых программ. В то же время у политических лидеров в Ривервью более «внешняя» ориентация и они часто обращаются за ресурсами к политическим структурам более высокого уровня. По результатам исследования Престус делает вывод, что в городах со слабыми экономическими ресурсами, скорее всего, будут доминировать политические лидеры, тогда как в тех городах, где есть достаточное количество внутренних ресурсов, вероятнее большее влияние экономических лидеров.

В методологическом аспекте главный вывод Престуса состоит в том, что сравнительная полезность репутационного и проблемного методов вполне сопоставима, хотя изначально предполагалось, что проблемный метод более адекватен и научно обоснован. Достоинством репутационного метода является то, что он может указать на тех людей, которые действуют «за сценой» и не всегда оказываются в списке принимающих решения. Кроме того, их появление в репутационном списке направляет внимание исследователей на выяснение причин, почему люди, оценивающиеся как обладающие властью, не демонстрируют ее в публичном пространстве. В то же время проблемный метод «не замечает» некоторые тонкие манифестации власти, когда индивиды с большими ресурсами играют скрытые роли в механизме принятия решений или действуют через своих подручных (которые, согласно проблемному методу, оказываются «реально» властвующими). Поэтому он считает рациональным использовать методы в комплексе, что обеспечивает наиболее адекватное объяснение распределения власти. Наконец, оценивая в целом ситуацию в данной отрасли политической социологии, Престус пришел к выводу, что расхождения в выводах, к которым приходят разные исследователи, связаны не столько с полученными данными как таковыми, сколько с их интерпретацией: «Там, где социологи находят монополию власти и называют ее элитизмом, политологи обнаруживают олигополию, но определяют ее более благородным термином “плюрализм”» [Presthus, 1964: 430–431][41].

Исследование Роберта Эггера, Дэниэла Голдриха и Берта Свенсона [Agger, Goldrich, Swanson, 1964] также изначально предполагало выйти за пределы элитистско-плюралистической дихотомии на основе более гибкого подхода к изучению власти[42]. При этом в качестве предмета исследования были выбраны уже четыре города на северо-западе и юго-востоке США[43].

Исследователи предложили довольно сложную концептуальнотеоретическую схему систематизации и анализа данных, которая опирается на несколько базовых типологий: лидерства, идеологий, структуры власти и политических режимов. При изучении лидерства они провели различие между лидерами различного типа (базовая дихотомия: открытые (манифестированные) и латентные лидеры), показав, что наибольшим политическим влиянием обладают члены так называемых внутренних клик, имеющихся во всех исследуемых городах. Они активно используют идеологические факторы в процессе принятия решений, соответствующим образом направляя действия остальных лидеров и рядовых членов политической страты [Agger, Goldrich, Swanson, 1972: 163–166].