Социоцентрические религии

В первой главе данной монографии сопоставлены три метода определения сущности религии, а именно методы эклектики, софистики и диалектики. Руководствуясь дефиницией В. С. Соловьева, отвечающей требованиям диалектического метода, автор выдвигает гипотезу о существовании объективной и субъективной религиозности, а также подразделяет все религии на космоцентрические, эгоцентрические и социоцентрические. Во второй главе определено понятие социоцентрического культа и в общих чертах описаны такие его разновидности, как культ «избранного народа», государства и вождя. В третьей главе кратко охарактеризован сциентизм и такие его частные проявления, как культ «избранной науки» и культ «избранного научного гения»; также обозначены четыре квазирелигиозные тенденции в философии. Разумеется, в этой небольшой научной монографии освещены далеко не все существующие социоцентрические культы, и религиоведам следует продолжить их дальнейшее изучение.

Глава первая РЕЛИГИЯ: ДЕФИНИЦИИ И КЛАССИФИКАЦИИ

§ 1. Тенденции эклектики и софистики в научном анализе сущности религии

Как известно, религия воздействует на культуру тремя основными путями: 1) посредством идей и приоритетов религиозного сознания; 2) при помощи религиозных институтов; 3) через органическое включение религиозных отношений в этноконфессиональные общины, сектантский коммунализм, теократические структуры и пр. (см.: Балагушкин Е. Г. Религия и культура // Культурология. XX век: энциклопедия. СПб., 1998. Т. 1. С. 157–158). В какой мере эти три фактора сегодня обусловливают бытие прошлых и современных культур? На поставленный вопрос отвечают по-разному, и в академической философии религии между собой конкурируют несколько альтернативных моделей роли религии в культуре. Одни исследователи говорят о религии как о генотипе, из которого развивается вся светская надстройка культуры. Сторонники второй модели изображают религию в виде ствола культурного древа, от которого ответвляются формы хозяйственной жизни, искусство, наука и т. д. В третьей модели религия предстает одной из множества ветвей, скоординированной с эквивалентными ей частными отраслями человеческого творчества. Четвертым же авторам религия представляется (сквозь оптический прицел марксизма-ленинизма) «пустоцветом на живом древе познания», некой отмирающей деталью культуры.

Какая же из этих моделей сегодня наиболее востребована религиоведами? Видные отечественные исследователи (такие, например, как В. И. Гараджа, академик РАО) все чаще высказывают мнение об утрате религией своей фундаментальной роли в культуре, т. е., по-видимому, ныне научно-академическое предпочтение в нашей стране отдается третьей модели, согласно которой религия все более превращается в рядовую форму общественного сознания. Имея в виду религию в ее традиционных формах (как они обычно описываются в вузовских учебниках), В. И. Гараджа развивает тезис, что в настоящее время религиозные ценности заметно утрачивают значение смыслообразующих в отношении повседневного опыта и практики. По его мнению, религия уже более не предписывает повсеместно и всему населению, какое поведение должно оцениваться позитивно, а какое негативно (см.: Гараджа В. И. Светское и религиозное в пространстве культуры // Свобода совести в России. СПб., 2011. Вып. 9. С. 283, 284).

Если религию определять в общепринятом узком смысле как «веру в божественное», ограничивая ее объем суммой широко известных форм пантеизма, панентеизма и монотеизма, то с точкой зрения В. И. Гараджи можно в целом согласиться. Действительно, влияние широко известных разновидностей религии на общественное сознание во многих странах (хотя и далеко не во всех) уменьшается весьма ощутимо. Вместе с тем принципиально важен следующий вывод екатеринбургского религиоведа Е. А. Степановой: на глобальном юге, куда сейчас перемещается центр мирового христианства, наблюдается значительный рост адептов христианской веры при одновременном уменьшении числа воцерковленных христиан (Степанова Е. А. Вера нового века // Религиоведение. 2012. № 2. С. 86–98). По гипотезе Е. А. Степановой, наступает новый этап христианской истории, «когда на первый план выходит не принадлежность к религиозным институциям и вероучительным догматам, а личный опыт переживания веры» (Там же. С. 86).