Социум (сборник)

– В хаб. Когда раздались вопли, я понял, что конец. Снял с полковника комендантский жетон и спрятался за кустами. Потом увидел, как вас притащили в оранжерею и как вождь пытался вручить полковнику голову Дженни, потом вы что-то кричали, а потом вождь начал полковника жрать…

Мигулис покивал.

– Убивший вождя становится вождем. Когда он понял, что полковник умер, он объявил себя полковником. Вождь всех племен, командир рецидов, людей и всех миров за нижней железной дверью.

– Я так и понял, – вздохнул Саймон. – А потом его воины схватили вас. И Августа вдруг закричала: «Нэйджел, спасайся, они захватили базу!» А вождь ударил ее клешней по щеке. Я понял, что сейчас всех сожрут. А потом вдруг в оранжерее погас свет… И я понял, что это мой шанс, и рванул через вентиляционный ход на технический этаж и в хаб… Открыл дверь, включил телепорт и убежал в первое попавшееся место… С тех пор живу в порту, без документов наружу не выйти. Договорился с роботом, подменяю его за еду. Зато жив. И до сегодняшнего дня думал, что вас сожрали…

Мигулис грустно покачал головой:

– А броситься в ЦУБ, рассказать, что произошло… – не?

– Не, – вздохнул Саймон, – не смог. Первые дни был в шоке, а потом уже вроде и время прошло…

– А дверь хаба зачем открытой оставил?

– Про дверь сейчас вообще не помню, – вздохнул Саймон. – Может, забыл, а может, оставил, чтоб кто-то еще смог спастись… – Он вдруг посмотрел на Мигулиса. – Так ты тоже… следом сбежал?

Мигулис покачал головой.

– Так все и было. Он убил Дженни, начал жрать тело полковника, и ему понравилось. Мы с Августой пытались объяснить, что рециды и люди – одно племя, но он ответил, что он верховный вождь и победил всех, база его, мир его, люди должны стать рабами и кормом… Тогда Августа закричала Нэйджелу, чтоб спасался, и погас свет.

– А потом?! Что потом?! – крикнул Саймон.

– А потом было чудо, – ответил Мигулис. – Был шум, была драка в темноте, лязг, а когда зажегся свет, на полу лежали трупами все самые крупные воины Сансана, уже не знаю, сколько их было, дюжина наверно. А у выключателей стоял здоровенный рослый парень: с виду совсем юный, но ростом выше рецидов головы на две – крепкий такой, складный, подтянутый, и одет в смешной такой карнавальный костюм мушкетера: плащ самодельный, шпага… Саймон, ты не поверишь, у него была самая настоящая шпага, как из музея, – блестящий штырь с рукояткой, длинный и острый.

– И это был Нэйджел? – догадался Саймон.

Мигулис улыбнулся.

– Да, это и был Нэйджел.

– Но, подожди… – Саймон пытался сообразить. – Нэйджелу было три года, когда он пропал! С тех пор прошел всего год!

Мигулис помотал головой.

– Нет-нет, что ты! – удивился Мигулис. – Это же не человек! Этот парень был молодой рецид, но только здоровенный и сильный, как на Большом Шелле. И очень умный. Он зажег свет, снова сделал пару молниеносных выпадов шпагой – и проткнул еще пару воинов, ты ж знаешь, только они и могут двигаться с такой бешеной скоростью. А потом на глазах оставшейся мелочи спокойно подошел к Сансану и сказал: «Ты оскорбил маму Августу, ты напал на мое племя, и сейчас ты умрешь…»

– На каком языке он это сказал?

– Ты знаешь – не помню. Наверно, на местном. Нэйджел говорит без акцента на двух языках. А дальше была стычка, но очень короткая: просто раз – и все… Мы потом рассматривали запись с камеры: Сансан выхватил топоры и бросился на него, а Нэйджел ловко ушел вбок и оттуда ткнул шпагой под боковую пластину, где у них двигательный ганглий. Я думаю, Сансану вообще не на что было надеяться – Нэйджел владел шпагой мастерски, а рециды не знают ни огня, ни железа. Остальные воины растерялись, и Нэйджел знал, что они растеряются. Он подошел к Августе, помог ей подняться, обнял и поцеловал. А потом в оранжерею забежала толпа рецидов сверху – видно, кто-то из воинов успел открыть шлюз. И тогда Нэйджел сорвал с тела Сансана жетон ЦУБа, еще в крови Дженни. Он надел его себе на шею и крикнул: «Я убил Сансана, я ваш новый Сансан! Я Нэйджел, единолуп, я научу вас жить по-другому! Поклоняйтесь мне!»

– А они что?!

– А что им оставалось? Это же ритуал: кто убил вождя в поединке, тот вождь.

Саймон тряс головой, не в силах осмыслить.

– Подожди, но кто он, Нэйджел? Откуда он?

– Ты еще не понял? – усмехнулся Мигулис. – Вот и мы не понимали до последнего. Августа вырастила личинку.

– Но они же… каннибалы и звери! У них же родовая память! Они тупые и жестокие!

Мигулис снова покачал головой:

– Смотря как воспитывать и чем кормить. Если твой род прилетел в незапамятные времена на отравленную планету, где из еды только капуста, а из мяса только соотечественники – то можно за несколько поколений деградировать до звериного состояния. Так говорит Херберт. Но, оказывается, можно и обратно…

– Но… – Саймон не мог поверить. – Как Августа об этом знала заранее?

– А она не знала. Просто пожалела личинку, взяла себе и вырастила.

Саймон вдруг отстранился от Мигулиса, и на его лице мелькнуло неприятное выражение: