Социум (сборник)

– Времени мало, в двух словах азы технологии. Работа с чужими территориями бывает трех видов: партнерство, протекторат и марионеточное спонсирование. Первые два требуют достаточного уровня культуры, о них говорить не будем. Наш путь – третий. Рециды – примитивное общество четвертой категории с типичными проблемами. ЦУБ ведет четыре похожих проекта в разных концах Вселенной. Для примитивных мы используем стратегию «electi et impera». Для обществ индустриальных – «divide et impera». Для высших, информационных – «pressa et impera». Все схемы известны со времен Древнего Рима. Кому интересно – возьмите любой учебник по ксенотехнологии. Здесь первобытная клановая структура без власти и закона. И наш метод – electi et impera. Задача – сформировать electi. Для этого нам надо провести империализацию и выстроить вертикаль, на вершине которой будет лояльный нам вождь, следящий за своей территорией. Взамен он получает дотации – в нашем случае это простейшие предметы быта, а также поощрения самолюбию, учитывая совсем низкий класс цивилизации. Такова схема марионеточного спонсирования – невмешательство во внутренние дела с поддержкой лояльного следящего. Наша цель – чтоб он контролировал всю территорию и обеспечивал нам спокойствие на ней. Для прессы это всегда называется дружбой народов. Для внутреннего пользования – гарантиями порядка. Для цивилизованного мира это единственный допустимый, а заодно самый эффективный способ прекратить нападения, подкопы и похищения людей. Альтернатива – геноцид. Но этот позорный путь никогда не применяется. Почему, полковник?

– Запрещен Пактом Гуманизма, – отрапортовал Гаусс.

– А еще потому, – веско закончила Дженни, – что это все равно что признать собственное неумение работать по примитивным территориям.

– Примитивные территории? – присвистнул Херберт. – Нет ли в этом расизма?

– Это научный термин из учебников, он относится к уровню общества, а не к расе. Есть высокоразвитые общества, есть примитивные. Высокоразвитая цивилизация должна обладать высокими технологиями работы с примитивными – гуманизм и толерантность. Этим мы и займемся. Для начала следует выбрать кандидатуру среди местных вождей. Кто-нибудь в курсе о состоянии нынешних племен и авторитетов? Или с окончанием научной работы закончились и все контакты с ними?

Собравшиеся разом зашумели.

– Херберт, ответьте вы! – потребовала Дженни. – Вы здесь ученый, вы ведете работу?

Херберт слегка растерялся.

– Работа, конечно, идет, – сообщил он, откашлявшись. – Но она… в общем, автоматизирована, без участия человека. Аэросъемка снимает кочевья сверху, микрожучки ползают и собирают информацию, все это пишется в базы данных, можно запросить у системы любой анализ. Вы хотите, чтоб я это сделал прямо сейчас?

– Да.

– Хорошо, я пошел за своим планшетом… – Херберт поднялся и вышел.

Полковник кашлянул.

– Вы не понимаете, Дженни, – заметил он. – У рецидов нет понятия благодарности, не говоря уже о верности. Когда им даешь подарки, они требуют больше, пока не впадут в агрессию.

– Полковник, не учите меня работать, – отмахнулась Дженни. – Читайте учебник ксенотехнологии, там все схемы расписаны по пунктам.

– Господин полковник прав, – неожиданно поддержал Мигулис. – Благодарности у них нет, они предадут как только смогут. Главное для них – свой собственный род, он у них в генетической памяти.

– И вы, Мигулис, тоже не учите меня работать.

– Кроме того, вожди постоянно жрут друг друга и меняются! – неожиданно произнес Лях.

Дженни обернулась:

– Одна из первых задач – сделать так, чтобы на примитивной территории вождь был один и никогда не менялся. Так мы получим безопасность региона.

Вернулся Херберт, на ходу копаясь в планшете. Он вывел карту на экран: два полушария, размеченные цветными областями и флажками. Заштрихованные пятна солончаков, синие точки водных источников, красные флажки, обозначающие стоянки племен, и колыхающиеся огоньки в тех местах, где идут стычки.

– Самый крупный род – Хох, – заговорил Херберт, указывая пальцем, – он контролирует треть планеты, разбит на тысячи подкланов, которые постоянно грызут друг друга. Род Гтох числом поменьше, их много в наших краях, на юге. Есть род Лкох…

– Шкох, – поправил Мигулис. – Я переслушал много записей.

– Да будь они все прокляты, – отмахнулся Херберт. – В общем, тоже большой. Остальные меньше, до тысячи воинов. Вот я вывел диаграмму столбиками.

Дженни кивнула:

– Кто более дружественный к нам?

– Никто, – ответили разом все присутствующие, и от такой неожиданности переглянулись.

– С кем было меньше конфликтов?

Все молчали, Херберт пожал плечами.

– Хорошо, – продолжала Дженни, – есть информация по вождям крупных родов?

Херберт снова уткнулся в планшет, набрал несколько запросов, и на экране появилась разноцветная схема и несколько треугольных рыл, напоминавших раскрывшиеся еловые шишки.

– Почему такие фотографии плохие? – спросила Дженни.

– У микрожучков объективы быстро забиваются песком, переговоры и перемещения пишутся лучше. Да зачем вам их фотографии, они же одинаковые как тарелка с креветками…