Соцветие вечности (СИ)

Он не простит, на что вообще я надеялась? Сбежала от него после того, как он признался в запечатлении, оставила его одного справляться с этой проблемой, просто старалась выкинуть его из головы, и это почти получилось благодаря способностям Науэля. Я была второй половинкой Джейка, и сама же всё испортила. Притащила в свой дом Науэля, думая, что люблю его. Целовалась с ним на глазах у Джейкоба! Боже, да я настоящая стерва, циничная, жестокая стерва! Не объяснившись с Джейком из трусости, сделала вид, что между нами ничего не было и спокойно нежилась в объятьях другого. Я заслуживаю этой ненависти со стороны Блэка, я заслужила все те страдания, которые сейчас испытываю, я сама всё испортила…

***

Я проснулась на мокрой от слёз подушке глубокой ночью и обнаружила, что одета в одну только сорочку. Видимо, мама позаботилась о том, чтобы снять с меня одежду, которая пережила вместе со мной путешествие из Италии. Прислушавшись, я поняла, что в доме остался только Карлайл и Эсме, остальные, наверное, ушли на охоту, в том числе и новенькие. Всё семейство решило проконтролировать новоиспечённых Калленов, чтобы в случае неудачи, остановить их.

Я поднялась с постели и подошла к окну, чтобы открыть его и впустить в комнату свежего воздуха. На небе светила луна, и я невольно залюбовалась её голубым светом, таким холодным, таким пронизывающим. Луна, она такая же недосягаемая, каменная и холодная, как все члены моей семьи, все, кроме меня. От осознания этого, я вдруг почувствовала такое одиночество, что мне захотелось кричать в голос. Я и раньше думала об этом, но не придавала этому особого значения. Меня слишком сильно любили, чтобы я могла жаловаться на судьбу. Но сейчас я как никогда чувствовала свою отчуждённость от моей семьи. И причиной этому была глубокая рана на сердце, чувство отвергнутости и одиночества. Единственным человеком, с кем бы я хотела сейчас быть рядом, и который был почти одной со мной температуры тела, был Джейкоб Блэк.

Неожиданно я заметила за деревьями, растущими на другой стороне реки, какое-то движение. Присмотревшись внимательнее, моё зрение разглядело до боли знакомую фигуру волка. Оборотни продолжали следить за нашим домом, боясь нападения Вольтури, и Джейкоб не был исключением, выполняя миссию вожака.

Моё сердце снова сжалось от мысли о Джейкобе, таком близком и таком далёком одновременно. Я не могла больше терпеть эту боль, не могла выносить неопределённость. Я поняла, что мне необходимо выяснить отношения с Блэком, иначе я не переживу этого. Пусть он скажет мне в глаза, что ненавидит, что презирает и не хочет знать. Мне легче будет принять эту участь, чем вот так мучиться в неведении, предполагая его отношение ко мне и мысли. Мне есть, что ему сказать, мне нужно попросить прощения, облегчить душу, признаться во всём. Только после этого я смогу предпринять попытку забыть его и попробовать начать жить заново с чистого листа, без него, как бы больно и тяжело мне не было.

Решив так, я уверенным движением распахнула раму шире и спрыгнула вниз, мягко приземлившись голыми ступнями на холодную почву. В несколько прыжков я очутилась на другой стороне реки и быстро побежала в лес, пытаясь отыскать глазами знакомую фигуру. Я ощущала его запах в холодном воздухе так явно, как будто он секунду назад отошёл от этого места. Моё тело замерло, сердце громко стучала о грудную клетку, норовив вырваться наружу. Мне было страшно от осознания того, что прямо сейчас может решиться моя судьба. Я оглянулась, выискивая его глазами, но никого не увидела. В лесу было тихо, слишком тихо. Ни пения птиц, ни шороха сухой травы, ни треска веток под ногами. Но я кожей чувствовала, что он рядом.

— Джейкоб! – неуверенно позвала я.

Мне никто не ответил, и от этого мне стало невыносимо больно. Он знал, что я здесь, что я хочу с ним поговорить, но упорно делал вид, что не слышит этого. Я предприняла ещё одну попытку:

— Джейкоб, прошу тебя, нам надо поговорить, — попросила я, всем сердцем надеясь на то, что он ответит.

И он ответил. Я увидела, как Джейкоб вышел из-за деревьев на приличном расстоянии в образе человека. Лунный свет падал на его грудь, подчеркивая её рельефность, и я вновь залюбовалась этим зрелищем. Джейкоб медленно шёл в мою сторону, отводя от меня взгляд. Это меня убивало.

— Ренесми, возвращайся в дом, ты простудишься…

Ренесми! Он сказал – Ренесми! От этого слова, произнесённого им, моё сердце сжалось от боли, как будто его стянули тугим металлическим обручем. Я не помню, чтобы Джейкоб называл меня когда-нибудь полным именем. Это означало только одно – конец всему! Он настолько меня презирал, что даже не хотел произнести вслух имя, которое сам же для меня и придумал. Все мои надежды на примирение и счастливое будущее с ним, таившиеся где-то в уголках души, разбились и разлетелись на осколки, как хрупкая хрустальная ваза разбивается о каменный пол, разбрасывая по нему мелкие частички себя.