Сотворение брони

Игорь Мальгин, попеременно с другими водителями испытывающий и БТ-7 последнего выпуска, и Т-20, и толстобронный гусеничный, радовался, когда Кошкин предупреждал его: «На рассвете выезжаем». Бывали на трассах и по нескольку суток. Игорь выискивал пески и топи поглубже, покруче подъемы и спуски, гонял по оврагам, ударял по камням не одними гусеницами, но и катками и посматривал на Кошкина: «Сейчас остановит…» Но тот помалкивал, покусывал мундштук давно потухшей папиросы и вытирал пятерней пот.

Само присутствие Кошкина не давало Игорю переступить едва уловимую грань между полезным риском и тем, что таит в себе катастрофу. Но однажды он переступил ту грань.

На центральном полигоне саперы оборудовали новейшие препятствия для испытаний легких танков. Последний образец БТ-7 представляли Кошкин и Мальгин.

Сперва пригласили на полигон водителей для знакомства с небывалыми сооружениями. Одно из них - ров шириной восемь, глубиной два с половиной метра, имеющий высокий земляной бруствер, - водители признали непреодолимым. Начальник отдела испытаний центрального полигона остался с Игорем у рва.

- Другим можно бы простить отказ - машины у них не те. А твоя «бетушка»! Десятки раз я с ней прыгал - не подводила. Попробуй, испанец! Кто же, если не ты?

Еще раз обойдя ров, Игорь прикидывал. Если приблизиться на малом ходу, танк клюнет носом и останется торчать кормою вверх. На высшей скорости можно разбить машину о стенку. Спросить Кошкина? Не разрешит. Отказаться - совестно перед начальником. «Если не я - он прыгнет, во как морщит длинный нос, стыдно за меня, наверно: учил, а чему научил - трусости?… Ему запрещено - старше чуть ли не вдвое, напрыгался за армейскую службу больше всех испытателей, вместе взятых, а прыгнет же1 Уверен в «бетушке», подсчитал, выверил, значит, можно».

- Согласен, товарищ начальник, только не на заводской машине.

- Что за капризы, Мальгин? Не узнаю тебя.

- Без Кошкина не имею права рисковать заводской. Доложите ему.

Начальник полигона знал: накануне показа машины армейской комиссии Кошкин ни за что не согласится подвергнуть ее, а тем более водителя, опасности.

- Не прячься за спину Михаила Ильича.

- Дадите полигонный БТ-7 - прыгну, на своем - нет. На том и порешили.

Поверх обычного комбинезона Игорь натянул ватные брюки. Туловище его обмотали кошмой, привязали к сиденью ремнями. Разгон взял километра в полтора. Достигнув скорости до семидесяти километров в час, использовав инерцию машины, Игорь взметнул ее надо рвом, летел по прямой метров семь, наверно, а на восьмом тяжесть превозмогла инерцию, и четырнадцать тонн железа ударили лбом в самую середку стенки рва. Ремни ножами врезались в ребра, но не сдержали тело на сиденье. Голову будто сорвало с плеч, бросило лицом на броневую крышку закрытого люка. В танк хлынуло солнце - Игорь ощутил его уходящим сознанием: «Откуда солнце?…»

Откуда - он узнал уже потом. В момент удара, срезав все болты, башня вместе с кольцом крепления полетела вперед на десяток метров. Разбив стенку, корпус на колесах выскочил без башни на бруствер-Игоря увезли в госпиталь с покалеченной челюстью. Ее вправили, вставили зубы, и забыть бы Игорю к следующему выезду в Москву о неудачном прыжке,, если б не насмешница Галя.

- Раскрошишь и вставные… Кому ты нужен будешь беззубый?!

А в глазах продолжала таиться тревога за Игоря, не докидавшая Галю ни на день.

2

Ветерок от Москвы-реки сдувал е берез и кленов сухие пламенеющие листья, опускал их бережно на огромное поле, на танки, застывшие у лесной опушки.

Автомобили, шурша по листьям, выезжали из глубины леса, замедляли ход возле дощатой трибуны. Из одной машины вышел нарком обороны маршал Ворошилов, из другой - нарком машиностроения Малышев.

Приникший к перископу Игорь (он был в танке один, и никто ему не мешал хозяйничать на командирском месте в башне) видел, как Ворошилов легкой покачивающемся по ходкой кавалериста взошел на трибуну, встал у перил и обвел глазами танковый строй. Игорю показалось, что нарком обороны задержал взгляд на Встречном. А может, и не покааалось?… «Понравился, наверно… Улыбается». От наркомовской улыбки стало хорошо на душе, вспомнилась вдруг песня о красной кавалерии:

…ведь с нами Ворошилов,

Первый красный офицер.

Сумеем кровь пролить за СССР.

Но через минуту Мальгин расстроился: конструктор-путиловец подошел к наркому, показал рукой в сторону своих машин. Ворошилов посмотрел туда, где на левом фланге стоял огромный танк, названный его именем - КВ.

Игорь взглядом отыскал на трибуне Кошкина. Михаил Ильич затерялся среди гостей, военных, представителей наркоматов, старался держаться незаметно. «Волнуется… Ничего, не подведем. Машины отличные - еще посмотрим, чья возьмет!»