Читаем Сотворение мира. День Седьмой полностью

Мы почувствовали мурашки по коже, их почувствовала, когда Дёма начал рассказывать про 8 (восемь!!!! Не случайно же, именно 8.08 мы услышали эту историю) случаев спасения людей им самим. Своей собственной персоной. И он тогда перестал верить в Бога, потому что он сам был спасителем и спасателем. В реальности, не в фантазиях. И пришел (ой, приплыл) Дема, который волею случая оказался рядом и услышал: «Спасите наши души! SOS». Даже не услышал, поскольку они уже все погрузились окончательно под воду. Просто ПОЧУВСТВОВАЛ. И спас. Не только души, но и тела их бренные. Куда Христу до нашего Демы. Этот Христос только и умеет детишек – крошечек ненаглядных у матерей отнимать: «Бог дал, бог взял». Моя бабушка Мария Васильевна Ермолаева, намного раньше Демы также перестала в бога верить. И иконы вынесла из дома да об угол дома разнесла в щепки, когда Христос у нее взял «на небеси» ее крошечек ненаглядных – деточек родненьких. Да целых двух: мальчишечку и девочку. Помните? «Бог дал – бог взял». Дема повторил ее многовековой крик: «Спаси же, спаси! Ты же все можешь, что тебе стоит? Нееееет? Кому ты нужен, если не можешь спасать детей!!!!!!! И из камер газовых не выведешь деток в 1943 году? И из сарая горящего, который немцы подожгли вместе с деточками и матерями в деревне Хомутичи что в Белорусси в августе 1942…И не испепелишь на месте того Фрица или Ганса, который схватит за ножки младенца и назад в окно горящего сарая: ( «порядок, порядок должен быть во всем – не знаю как это будет по-немецки») Мамочка, сама уже горящая факелом его, ненаглядного своего крошечного и такого живого, выкинула из окна сарая… »

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее