Сотворение мира и человека

Более того, когда Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. Нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым (Быт. 2, 19–20).

Привести к человеку – значит показать животным, кто их владыка, подчинить тварный мир человеку.

Отдельный вопрос об имени. В древности имя было не просто обозначением человека или предмета. Имя выражало саму сущность его носителя, место, которое он занимает во Вселенной. У каждого существа есть имя. Имя есть даже у всякой вещи. Дать имя – значит показать свою власть над этим существом или вещью. Иметь право наречь имя – значит показать, что ты обладаешь правом распоряжаться судьбою существа, владычествовать над ним.

Более того, наречь имя – значит определить место, которое будет занимать его носитель во Вселенной. Творя мир, Бог нарекает имена элементам мироздания: дню, ночи, небу земле, морю (см. Быт. 1, 2-10), называет каждое светило его именем (см. Ис. 40, 26) и этим определяет место всякой вещи. Когда Бог творит человека и предоставляет ему право наречь имена всем животным (см. Быт. 2, 20), Он этим самым дает возможность Адаму определить их место и роль в мире человека.

После того как Господь показал, как Он уважает и ценит человека (сотворил по Своему образу и подобию, поставил над творением и пр.), ему дается заповедь послушания: И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2, 16–17).

И об этом дальше.

Назначение мира и человека

Бог сотворил этот мир. Обратите внимание на второе слово – сотворил. До того как возникло тварное бытие, ни элементов мира, ни, что важно сказать, – времени не существовало. Для греческой философии это было загадкой. Для греков существовали четыре стихии – земля, воздух, вода и огонь, весь же мир производен от этих вечных (время тоже существовало всегда) стихий. Сами по себе (у Аристотеля это учение достигает высшей точки развития) стихии бесформенны. Они получают бытие, оформление, только «накладываясь» на вечные идеи бытия (учение о идеях принадлежит Платону).

Первой четкой богословской концепцией, отвечающей на вопрос, как соотносятся вечность и творение, явилось учение Оригена. Полемизируя с ним, отцы Церкви сформулировали подлинное христианское учение о Творении.

Ориген основывал свое учение о происхождении мира на том, что событие сотворения мира есть явление Божественной Сущности. Поскольку природа Бога неизменна, то никогда не может случиться того, чтобы Бог не продолжил Своей творческой деятельности. Отсюда следует, что мир существовал вечно, так как Божественная благость всегда нуждалась в объекте любви.

В своих рассуждениях Ориген, несомненно, следует греческим философам.

Но библейская точка зрения, сохраняемая в лоне Церкви, иная. Церковь говорит, что «было время, когда не было времени». Вернее, тогда не было ничего, был лишь Бог. И Бог сотворил этот мир, вещество мира и время. Как говорил при. Максим Исповедник, «время – от создания неба и земли исчисляется».

У американского фантаста-атеиста Айзека Азимова, много интересовавшегося проблемами вечности и временности, я однажды прочитал о том, что на вопрос: «Что делал Бог до того, как создал мир?» – блж. Августин ответил: «Создавал ад для тех, кто задает подобные вопросы».

Подобный вопрос действительно был задан блж. Августину. И вот как святой отец ответил на самом деле: «Не стану отвечать так, как отвечал… один глупец, что Бог готовил вечные муки тем, кто дерзает испытывать глубины непостижимых тайн. Так как Бог – Творец и времени, то ошибочно допускать, что было какое-то время до Творения. Прежде сотворения неба и земли не было и времени, а в таком случае неразумно ставить вопрос: что делал тогда (до сотворения) Бог? Без времени немыслимо и “тогда”. Времени предшествует не время, но недлящаяся высота присносущной вечности».

Перечитайте последние слова: «недлящаяся [то есть вневременная] высота присносущной вечности» и обратите внимание, что они были сказаны в IV веке…