Сотворение мира.Книга первая

— Шабриха у коровы Петра Кущина молоко отняла. Крест меня побей! Я слышал, как тетка Зиновия во дворе голосила. Это, говорит, Шабрихино дело. Соседи, говорит, видали, вроде Шабриха в красного телка обернулась — такого телка во всей Огнищанке нету, — кинулась в хлев и все молоко у коровы высосала. Теперь, говорят, у Пущиной коровы молока не будет…

— Чепуху ты городишь, Колька, — засмеялся Андрей, — бабы сказки рассказывают, а ты и трезвонишь, балабон!

Колька Турчак всегда знал все деревенские новости. При взрослых он умел держаться в тени, на задворках, но его большую остриженную голову можно было встретить везде — у колодца, под плетнем, на улице, в соседских дворах. Он совал свой нос всюду, и сейчас, отстав от девчат и пробираясь с Андреем сквозь густые заросли молодых дубочков, он торопился выложить все, что успел узнать за вчерашний вечер.

— Дядька Тютин пару голубей из Ржанска привез — красавцы! Двухчубные вертуны, белые. Говорит, три пуда пшеницы за них отдал. А землю его берет в аренду Антон Агапович. Вчерась я разговор ихний слышал, Антон дает Тютину по четыре копны с десятины.

— А Тютин что будет делать? — спросил Андрей.

— Откуда ж я знаю? У него скотины нету, обработать нечем, он и хочет сдать землю в аренду. А Гаврила, Тоськин квартирант, стишки складывает. Я сам слышал. Подошел под окошко, гляжу — Тоська на лежанке лежит, а квартирант по хате ходит, читает стишки.

Андрей хмыкнул:

— Какие ж стишки он читал?

— Я их наизусть заучил, складные стишки, — похвастался Колька. — Хочешь, прочитаю?

— Ну-ка, прочитай!

Придерживая рукой дубовую ветку, Колька стал в позу, ту самую, в какой, должно быть, стоял Гаврила Базлов, и нараспев начал читать:

Тося, душка, глянь в окошко;
Буду я тонуть в реке
В белой вышитой рубашке
И с гармонией в руке…

Глянув на ухмыльнувшегося Андрея, Колька разъяснил:

— Это он вычитывал жалобно, потом обернулся до Тоськи и стал читать про любовь:

Ах ты, милая браслетка,
Тося, душечка моя,
Шоколадная конфетка,
Ах, как я люблю тебя!..

Андрей уже держался от хохота за живот, повизгивал от удовольствия.

Наверно, Колька Турчак еще долго развлекал бы Андрея рассказом о стишках Гаврилы Базлова, но поблизости, на поляне, раздались голоса девчат. Одна из них, бедовая Васка Шаброва, раздвинула кусты и запричитала обиженно:

— Ну во-от!.. Звали гулять, а сами где-то хоронятся!..

Ребята вышли на поляну. Девчонки, по-взрослому подобрав подолы праздничных юбок и выставляя кружевные оборки исподних, чинно сидели под кустом. Их было четверо: кареглазая Таня Терпужная, веселая Соня Полещук с длинным носом, беленькая Уля Букреева и Васка Шаброва, сестра красавицы Лизаветы. Вытянув босые загорелые ноги, девчонки тихонько переговаривались. Неподалеку лежали Ромка и Санька Турчак.

— Ну, чего будем делать? — спросил Колька.

— Давайте в колечко поиграем! — оживились девчонки.

Играли не очень долго, потом медленно побрели по лесу искать ежевику. Заметив, что Таня Терпужная пошла направо, Андрей увязался за ней. Он догнал ее у овражка. Таня стояла, вороша ногой палую листву, слушала, как на дне узкой замшелой ложбины течет вода.

— Танюшка! — тихонько позвал Андрей.

Она не обернулась, только ниже наклонила голову, быстрее затеребила листву, но все же отозвалась так же тихо:

— Чего?

Андрей подошел ближе. Не зная, что сказать, он сломал попавшую под руку веточку, швырнул ее в воду, посвистал. Искоса он смотрел на Таню, видел ее румяную, как яблоко, щеку, маленький носик, и ему хотелось обнять ее, сказать ей, что она ему нравится, но он, переминаясь с ноги на ногу, только слегка дернул ее за русую косичку.

— Чего ты? — сердито вскрикнула девочка.

— Будешь гулять со мной? — брякнул Андрей и сам удивился своей смелости.

Она густо покраснела, стала сбрасывать ногой камешки в ложбинку, повернулась к нему спиной. А он, преодолевая смущение и страх и подчиняясь охватившему его волнению, отрубил:

— Я тебя спрашиваю: будешь гулять со мной?

Таня наклонила голову, сделала шаг в сторону, готовясь убежать, но Андрей загородил ей дорогу, схватил ее маленькую, вспотевшую от волнения руку.

— Брось! Слышишь? — нахмурилась Таня.

Но он не оставлял ее руки и заговорил зло:

— Я тебя спрашиваю, Танька, — значит, отвечать надо! Понятно? Ты мне одно скажи: будешь ты со мной гулять или нет?

— Буду… Оставь!

Подняв глаза, она посмотрела на Андрея, как будто впервые видела его, и вдруг ясная, открытая улыбка тронула ее губы. Ослабив напряжение руки, она разжала кулачок и неловко погладила ладонь Андрея своей жестковатой потной ладонью.

— Ну, хватит, пошли!

— Постоим немного! — взмолился Андрей.

— Не, пошли, девчата будут смеяться.